Открывая Москву. Прогулки по самым красивым московским зданиям

В 1722 году Дмитрий Кантемир в Черной Грязи принимал очень важную персону, герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского, жениха цесаревны Анны Петровны. «Вечером, в 7 часов, его высочество ужинал в небольшом обществе у графа Бонде. 23-го, в 10 часов утра, его высочество в сопровождении графа Бонде, Альфельда и меня поехал на извозчичьих лошадях в деревню Черную Грязь, принадлежащую князю Валашскому, куда, в особой карете, отправился вслед за нами и камеррат Негелейн. Хотя в этот день дежурными были полковник Лорх и майор Эдер, однако ж они остались дома, и вместо них поехали мы. Дом в Черной Грязи (до которой от нашей Слободы будет верст двенадцать) построен на китайский манер, с отлогими крышами на два ската, с галереями, по которым можно ходить перед окнами вокруг всего строения, и со многими маленькими башнями, со всех сторон открытыми и обтянутыми только парусиною для свежести воздуха и защиты от солнца. Он весь деревянный, но так как раскрашен и стоит на высоком месте, то издали кажется великолепным. Комнаты внутри его, кроме одной залы, очень невелики, низки и с низенькими окнами, исключая, впрочем, еще комнатку в правом павильоне и во втором этаже, которая довольно высока и служит князю спальнею, потому что находится близко от одной из галерей, откуда прекрасный вид. Теперь, как сказано, это имение принадлежит князю Валашскому, получившему его в подарок от императора; но сперва оно принадлежало князю Голицыну, который был замешан в деле царевны Софии и сослан к самоедам, а прежде правил всем государством. Управляющий этой деревни, какой-то калмык, везде нас водил и все нам показывал. Осмотрев дом и сад, мы отправились в обратный путь», - писал Берхгольц.

С 1721 года - сенатор, с 1722 года - действительный статский советник, Кантемир стал одним из ближайших советчиков царя по восточной политике. «Оный господарь - человек зело разумный и в советах способный» - заслужил Кантемир царскую похвалу. Петр взял его с собою в Персидский поход 1722 года, где Кантемир заведовал государственной канцелярией. Он также предложил царю создать типографии с арабскими шрифтами, чтобы усилить идеологическую работу среди народов Кавказа и Персии.

Научный авторитет Кантемира вполне мог позволить ему, а не Лаврентию Блюментросту, стать первым президентом Петербургской Академии наук. Однако его научная карьера была прервана ранней кончиной в возрасте сорока девяти лет. Это случилось в 1723 году в его орловском имении Дмитровка (ныне г. Дмитровск Орловской области). Похоронили князя в Новогреческом монастыре в Москве; в 1935 году по просьбе румынского правительства его останки были перенесены в город Яссы.

По причудливому стечению обстоятельств неподалеку от нынешнего Царицына есть Кантемировская улица и одноименная станция метро. Может показаться, что названы они так в честь Кантемира. Это и верно, и неверно. Кантемировка - так называется деревня в Воронежской области, когда-то принадлежавшая Кантемирам . В годы Великой Отечественной войны в районе Кантемировки героически сражались воины 4-й танковой дивизии. В честь этой дивизии и названа улица рядом с Царицыном . Так имя князя Дмитрия Кантемира осталось на карте Москвы.

Кантемир оставил после себя немало наследников, в отличие, например, от одного из бездетных Стрешневых, владевших Черной Грязью ранее. И это должно было внушать определенный оптимизм. Ибо одно дело, когда имение оказывается без наследника, считаясь выморочным, и переходит в казну с неясной перспективой, совсем другое - когда передается к члену семьи, новому хозяину.

Но вот здесь-то и возникла неожиданная сложность. Дело в том, что Кантемир написал завещание, которым внес еще большую путаницу в вопрос, кому и чем владеть. Вспомним сказку Шарля Перро «Кот в сапогах», согласно которой отец оставил каждому из трех сыновей часть имущества: старшему - дом, среднему - мельницу, младшему - кота. Так вот, умнейший человек своего времени Дмитрий Кантемир такого распоряжения не отдал. Он только лишил своего старшего сына Матвея, мота и игрока, права наследования, а про остальных трех написал так: «Прошу, чтобы (кроме Матвея) кто-нибудь из трех наследником был, как указы повелевают, а от сих трех лучшим рассуждаю сына Константина, а в уме и науках понеже меньшой мой сын от всех лучший, ежели впредь не в хуже переменится; прошу кого-нибудь из трех, то есть Константина, Сербана, Антиоха, по Вашему Величества рассуждению определить в наследство».

Просьба эта была обращена к царю Петру, который в ту пору был озабочен схожей проблемой. Он и рад был бы, в свою очередь, распорядиться имеющимся в его власти государством, да вот беда - такого числа сыновей, как у Кантемира, у него и в помине не было. Вот ведь как бывает - немалое число фавориток приблизил к себе царь, даже дочь Кантемира Марию, а сына и наследника порядочного у смертного одра ни одного не оказалось. Потому и написал еле-еле: «Отдать все...» А кому следовало отдать - так и непонятно до сих пор.