Открывая новые страницы...

Если ошибки в области внешнеполитической и оперативно-стратегической мы до сих пор невинно называем «просчетами» Сталина, то в области кадров его деяния были просто преступными. Огромные масштабы репрессий стали возможны потому, что «вождь» вызвал социальную инерцию насилия, порождавшую доносы, беспринципность, клевету, массовую ложь. Но ложь тогда не имеет шансов, когда ей противостоит истина в союзе с совестью. Сегодня мы знаем, что если совесть в те годы часто молчала, то прежде всего потому, что рядом не было истины.

В конце 1939 года Сталин затребовал справку о качественном анализе командного состава армии и флота. Он долго молча всматривался в графы, таблицы, скупыми цифрами повествующие об очень «зеленом» по возрасту составе. Около 85 процентов командного состава армии и флота были моложе 35 лет. Сталин, не говоря ни слова, листал страницы этого доклада. Может быть, он вспоминал, что кроме трех маршалов и группы командармов первого и второго рангов исчезли, по его воле, и многие другие способные военачальники? Некоторые из них при назначении побывали здесь, в его кабинете… Может быть, вспомнил речь Ворошилова на заседании Военного совета при наркоме обороны 29 ноября 1938 года? Тогда нарком, как о великом достижении, доложил: «В ходе чистки в Красной Армии в 1937–1938 годах мы вычистили более 40 тысяч человек… За десять месяцев 1938 года выдвинули более 100 тысяч новых командиров. Из 108 членов Военного совета старого состава осталось лишь 10 человек». Ворошилов не сказал, что треть из тех, кого «вычистили» — была расстреляна… Какие чувства испытывал «вождь», взирая на бреши в командном корпусе? Едва ли кто скажет об этом. Известно лишь, что, увидев «пустоши» в кадровом составе, Сталин предложил увеличить численность академий, создать новые училища.

Уже в следующем, 1940 году было создано 42 новых училища, почти удвоено количество слушателей военных академий, были созданы многочисленные курсы по подготовке младших лейтенантов. Сталин торопил, торопил… Однако времени до часа испытаний оставалось катастрофически мало. Командира взвода можно подготовить за шесть месяцев на курсах. А командующего округом, армией?

В первой половине 1939 года наконец начала спадать волна выискивания «врагов народа» и «единомышленников» Тухачевского, Якира, Уборевича, других безвинно погибших военачальников. Но еще 14 июня 1939 года В. Ульрих, который никак не мог остановиться, докладывал Сталину:

«В настоящее время имеется большое количество нерассмотренных дел об участниках правотроцкистских, буржуазно-националистических и шпионских организаций:

в Московском военном округе 800 дел,

в Северо-Кавказском округе 700 дел,

в Харьковском военном округе 500 дел,

в Сибирском военном округе 400 дел.

Предлагаем в силу секретности защитников на судебные заседания не допускать. Прошу указаний.

Армвоенюрист В. Ульрих».

Пожалуй, впервые Сталин не наложил обычную резолюцию: «Согласен», а отдал распоряжение проверить эти дела на предмет «выявления ошибок». Нет, не Сталин остановил безумие. Бессмысленный кровавый террор дошел до предела, угрожавшего функционированию самой системы. Угрожавшего на рубеже тяжких испытаний. За два года до начала войны, которая подходила к порогу Отечества, страна была обессиленной.

Нет, дымились трубы фабрик и заводов, бежали по рельсам поезда, студенты шли в университеты, люди хранили надежду на лучший завтрашний день. Но «обессиленность» была не только от переполненных лагерей, безвестья исчезнувших сотен тысяч людей, поредевших военных рядов, а прежде всего от надругательства над великой идеей. Сталин, совершив физический акт злодеяний против народа, совершил и преступление против мысли.

Огромный дефицит военных специалистов, образовавшийся в эти годы, можно было ликвидировать не раньше чем за 5–7 лет. К лету 1941 года около 75 процентов командиров и 70 процентов политработников находились в своих должностях менее одного года… Едва ли Сталина мучали угрызения совести и раскаяние в совершенном, он не был обременен «добродетелями», но ясно одно: в последний год-полтора до войны «вождь» лихорадочно пытался сделать все возможное для ликвидации или, по крайней мере, ослабления голода в кадрах. Этот мотив заметно прозвучал и в его речи на выпуске слушателей военных академий РККА 5 мая 1941 года в Кремле. Кто мог знать, что речь будет произнесена за полтора месяца до начала страшной войны и мало что может изменить?..

Сталин, которому вскоре предстояло взять на себя Верховное командование Вооруженными Силами в войне, военную теорию не знал. Ворошилов, долгое время бывший наркомом, тоже не «жаловал» и теорию, и теоретиков. А таковые, и весьма крупные, в Красной Армии были всегда. К ним прежде всего следует отнести погибшего Тухачевского, который еще в 1936 году в своем выступлении на сессии ЦИК СССР пророчески предупредил, что нам нужно быть готовыми к внезапному нападению германской армии.