Откуда берутся дети

Как же мне плохо! У меня очень низкое давление и меня постоянно тошнит. Я не могу встать с кровати – сразу же бегу к унитазу или теряю сознание. Это как непрекращающееся похмелье. Костя меня совсем не понимает. Говорит, что я ничего не делаю по дому, а только все время лежу. Как он так может? Самое страшное, что я сейчас полностью от него зависима.

***

Идем с Аленкой после школы. Лучи блеклого февральского солнца пытаются прогнать зимнюю хмарь.

– Знаешь, что, Аленка, – говорю я. – В школе болтают, что Пашка не сам под поезд бросился. Толкнули его, вроде как.

– Ты веришь в это? – она с надеждой смотрит на меня.

Конечно, мне хочется в это верить. Ведь тогда получается, что это не Пашка не любил нас настолько, что готов был бросить навсегда. И не мы настолько были заняты своими делами, что ничего не заметили.

– Я не верю, что Пашка сам мог такое совершить, – отвечаю я. – Давай найдем того парня, который его переехал.

***

Город у нас не очень большой, и найти молодого машиниста с поэтическим именем Ваня Сидоркин оказывается не так сложно. Старший брат парня из параллельного класса учился с ним. Иван согласился встретиться с нами в кафе.

– Один он был ребята, – машинист виновато прячет глаза. – Совсем один.

– Может, ты не видел просто? Темно ведь уже было?

– Да какое там. Свет от поезда знаешь, как далеко бьет.

– Может он случайно? Не услышал просто. Он же в наушниках все время ходил.

– Да нет, как не слышать? Я сигналить начал и тормозить, как только увидел его. Не успел. Не мог он такой сигнал не услышать. Шел спокойно, уверенно.

Помолчав, добавляет:

– Мне бы самому очень хотелось, чтобы кто-то толкнул его. Чтобы не на моей совести это. Да только не было там никого. Понимаете? Не было.

***

Через пару дней в школе меня ждет сюрприз. Выхожу со звонком из кабинета, и меня обхватывают чьи-то руки. В первый момент ничего не понимаю, но руки кажутся ужасно знакомыми. Опускаю глаза – Ксюша. Не зря недавно вспоминал.

– Привет, зайка, – полные губы растягиваются в плотоядной улыбке. – Я вернулась. Родители передумали переезжать.

– Привет. Ты подстриглась, – произношу я первое, что приходит в голову, чтобы потянуть время.

– Тебе нравится? Все говорят, что очень стильно и так я выгляжу старше.

Нет! Мне не нравится – хочется закричать мне. Оставь меня в покое! И никогда, слышишь, никогда больше не называй меня зайкой. Но я только лепечу:

– Да! Хорошо получилось.

Когда в прошлом году мы начали встречаться с Ксюшей, я был вне себя от счастья. Еще бы – такая девчонка обратила на меня внимание! Восторг мой прошел через две недели. Нужно признать, что она очень смазливая. Из того типа девушек, который всегда будет нравиться парням. У нее светлые волосы, большие голубые глаза с черными ресницами-стрелами, пухлые губы, ровные белые зубки, высокая полная грудь (наверное, надо было с этого начинать), тонкая талия, крутые, чуть полноватые бедра. Она вся такая мягкая и извилистая. Если Аленку невозможно поймать, то каждый изгиб Ксюшиного тела чувствуется всеми клетками.

Как я понял, что не хочу иметь с ней ничего общего? Однажды, когда я и Ксюша гуляли после школы, мы случайно встретили мою маму. Не было в этой встрече ничего особенного, кроме того, что мама редко бывает в горое. Мама с нами поздоровалась, а вечером спросила, кто это был со мной, и неожиданно мне стало стыдно.

То есть понял я это довольно рано. Но встречались мы после этого еще два месяца. Как я ни старался, проклятые изгибы не отпускали меня до самого ее отъезда. И сейчас я стою, облепленный ею со всех сторон, и никуда не собираюсь.

Аленка вышла из класса намного раньше. К моему счастью.

***

Из эссе Паши по книге Джона Грина «В поисках Аляски»

Для меня эта книга в первую очередь о любви. То есть в ней есть несколько линий, но для меня эта книга о любви Майлза к Аляске. Скажу честно, что таких девушек, как Аляска, я никогда не встречал: слишком красивая, чтобы быть настолько умной и депрессивной и слишком умная и депрессивная, чтобы быть такой красивой. Может быть, все дело в смерти ее мамы и, если бы мама была жива, то она была бы просто веселой красоткой, и тогда Майлз вряд ли бы в нее влюбился.