Откуда берутся дети

– Это как в школу?

– Почти, – улыбаюсь.

На лестнице слышатся шаги. В дверном проеме появляется сначала кудрявая черная голова, потом сама Анечка.

– Вот вы где! Мама пончики заказала. Я вам притащила, – она протягивает коробку и устраивается рядом с нами.

Пару минут мы, молча, жуем пончики.

– Вообще-то есть в кровати нельзя, – серьезно заявляет Анечка, сосредоточенно уплетая.

– А почему ты тогда ешь? – спрашивает Тоня, обеспокоенно поглядывая на свой пончик, опасаясь, что сейчас его отберут.

– Потому что Васька разрешил. Он же старший. И вся ответственность на нем. Хотя он у нас не очень авторитетный. Я слышала, как мама по телефону сказала папе, что его завтра к директору вызывают. Ужасно! Я бы с ума сошла, если бы меня вызвали.

Почему-то от этого ее «с ума сошла» мне становится легче.

***

Из дневника мамы

Вот я и дома. Из больницы меня выписали. Кровь больше не идет. Надеюсь, теперь все будет хорошо.

***

Петр Иванович – наш директор – ждет меня, повернувшись спиной к окну. Мне как-то не по себе заходить и не видеть его лица.

– Здравствуйте!

– А, Василий! Проходи, садись.

Я сажусь. Пару минут он молчит. Потом неожиданно произносит:

– Имя у тебя хорошее.

Я задумываюсь. К чему это он?

– Да, – говорю, – с именем Вам не повезло еще больше, чем мне. Извините, – добавляю спешно.

Директор улыбается. По-моему, совсем не обиделся.

– Я думаю, что ты понимаешь, зачем я тебя позвал. Мы уже успели с педагогическим коллективом предварительно обсудить вчерашний инцидент.

– И как?

– Плохи твои дела, Василий. Настаивают на исключении. Не все, конечно. Есть у тебя и рьяные защитники.

Молчу. В детстве родители часто говорили мне, что когда я вырасту, то стану сварщиком. Даже кличку придумали – «Вася-сварщик». Сглазили, видимо.

– Как Алена? – вдруг спрашивает он

– Хорошо, в смысле н-нормально, – от неожиданности даже начинаю заикаться.

Директор некоторое время смотрит в окно. Потом произносит:

– Хороший обзор тут у меня.

Я выглядываю из окна. Во дворе копошится школьный муравейник. Кто-то бредет, понуро свесив голову, кто-то скачет вприпрыжку. Курят, целуются, дерутся – все как на ладони.

– Аленка у вас хорошая девчонка. Представляешь, в школу одна пришла устраиваться, без родителей. Я подхожу к кабинету, смотрю – она сидит. Я спрашиваю: Это что у нас за птица? – Она отвечает: Надеюсь, что не воробей. – Исключать я тебя не буду, – добавил он, опять резко сменив тему.

– Ну, я пойду? – спрашиваю неуверенно.

Он кивает и снова отворачивается к окну.

***

Аленка ждет меня у кабинета. Я обнимаю ее. Первые пару секунд это простое дружеское объятие, даже нет. Это простое объятие-облегчение. Но уже через мгновение я замечаю ее спину. У нее очень худенькая спина. Настолько, что ее почти невозможно поймать моими руками. И от этой неуловимости, хочется сжать ее сильнее. И глаза совсем близко: Серо-зеленые с яркой голубой каемочкой вокруг зрачка. От этой каемочки кажется будто в них светятся маленькие звездочки. Эти звездочки – это все, что я вижу. Мне очень хочется ее поцеловать, и я наклоняюсь к ней. Как только шевелюсь, звездочки исчезают, и мозг начинает работать. Я отстраняюсь и говорю:

– Не исключили.

***

В понедельник Аленка не приходит в школу. Весь первый урок сижу, как на иголках. «Я обидел ее. Она больше никогда не придет. Она не будет со мной разговаривать, как с Пашкой». На перемене не выдерживаю – пишу сообщение: «Где ты? У меня аутофобия». Приходит ответ: «Заболела. Можешь зайти после уроков».

Аленка живет совсем недалеко от школы. По пути я захожу в магазин, покупаю банку сгущенки. От горла – лучшее лекарство.

Поднимаюсь в квартиру. Нерешительно мнусь у обшарпанной двери. Звоню.

– Заходи, открыто, – кричит Аленка откуда-то из глубины квартиры.

Вид у нее, честно говоря, так себе. Сидит на кровати в пижаме, с шарфом вокруг шеи. Нос распух.

– Не люблю, когда молодые люди видят меня в таком виде. Но как я поняла вчера, тебя я с этой точки зрения не интересую. Так что, давай, заваливай.

Мне хочется сказать, что очень даже интересует. Вместо этого произношу:

– Я сгущенку принес. Помогает от горла.

– Сгущенка – это очень хорошо. Я как раз не ела ничего. Открой, а? Открывашка на кухне.

Возвращаюсь с открытой банкой, двумя ложками и чашкой чая.

– Я немного у тебя похозяйничал.

– Давай фильм смотреть.

Мы ложимся на животы, лицом к открытому ноутбуку. Смотрим «Хорошо быть тихоней». Люблю это кино. По-моему, это тот редкий случай, когда фильм выигрывает у книги. Может потому, что снимал автор.

Успеваем посмотреть около половины, когда в дверь раздается звонок. Вопросительно смотрю на Аленку – она пожимает плечами.

Иду в прихожую – открываю. На пороге стоит рослый темноволосый парень. На вид – лет двадцать. Некстати думаю, как хорошо, что я достаточно высокий: можно смотреть ему в глаза – не хотелось бы пялиться снизу вверх. Почему-то я сразу так подумал, что это не просто знакомый или брат.

– Аленка дома? – гость с интересом меня разглядывает.

Я, молча, машу рукой – заходи, мол.