Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении

Если разбирать всю сказку про Буратино как закулисные интриги в театре, хотелось бы знать, кто такая главная героиня произведения — Мальвина. В итальянской истории она и кукла, и девочка, и волшебная фея, претерпевающая изменения во время всего повествования. В истории, рассказанной Толстым, Мальвина, Буратино и Пьеро были, есть и остаются куклами, со всеми присущими им ограничениями: Буратино всегда будет деревянным, Мальвина — красавицей с фарфоровой головой. Неудивительно, что многие исследователи пытались угадать, о какой именно беглой актрисе повествует А. Толстой.

После того как было высказано смелое предположение, что русский Буратино — на самом деле пролетарский писатель Максим Горький, а Мальвина — Мария Андреева, которая провела семь плодотворных сезонов, с 1898 по 1905 г. в театре Станиславского, после чего увлеклась новым литературным классиком и уехала с Горьким за границу. Неожиданный поворот сюжета. Впрочем, эта версия прототипов самая слабая из представленных выше.

Перед нами опять два героя в одном: Мейерхольд — прототип Карабаса-Барабаса, но сам он играл роль Пьеро. В сказке Толстого есть еще одна фантастическая пара близнецов — это два театра — театр Карабаса-Барабаса (Мейерхольда) и тайный театр, спрятанный за нарисованным на холсте очагом, — театр К.С. Станиславского.

И еще о странных метаморфозах. Так же как «Пиноккио» стал прототипом для «Золотого ключика», возможно, сам «Золотой ключик» послужил прототипом для набоковского «Приглашения на казнь».

В романе В. Набокова происходит некий театр абсурда, тюремщик приглашает осужденного преступника на тур вальса. Стражники стоят на посту в песьих масках. Цинциннат женат на Марфиньке, но мы видим, что она кукла. Так же как и остальные персонажи, кроме Цинцинната, все, как один, куклы. А жизнь — кукольный театр. История Буратино была рассказана наблюдателем из мира людей, теперь же перед нами мир кукол.

Сам Цинциннат делает мягких кукол для школьниц: «Тут был и маленький волосатый Пушкин в бекеше, и похожий на крысу Гоголь в цветистом жилете, и старичок Толстой, толстоносенький, в зипуне, и множество других».

Адвокат и прокурор по закону должны быть единоутробными братьями, если же такую пару не удается подобрать — их гримируют, чтобы были похожи.

Цинциннат, который, по идее, должен быть единственным реальным человеком, тем не менее делает очень странные вещи: «Он встал, снял халат, ермолку, туфли. Снял полотняные штаны и рубашку. Снял, как парик, голову, снял ключицы, как ремни, снял грудную клетку, как кольчугу. Снял бедра, снял ноги, снял и бросил руки, как рукавицы, в угол. То, что оставалось от него, постепенно рассеялось, едва окрасив воздух. Цинциннат сперва просто наслаждался прохладой; затем, окунувшись совсем в свою тайную среду, он в ней вольно и весело — Грянул железный гром засова, и Цинциннат мгновенно оброс всем тем, что сбросил, вплоть до ермолки». А вот еще раньше: «А я ведь сработан так тщательно, — думал Цинциннат, плача во мраке. — Изгиб моего позвоночника высчитан так хорошо, так таинственно. Я чувствую в икрах так много туго накрученных верст, которые мог бы в жизни еще пробежать. Моя голова так удобна…».

Юрий Олеша

«ТРИ ТОЛСТЯКА»

В Одессе, в семье австрийского эмигранта (по другим сведениям, «турецкоподданного») Густава Суок росли три сестрички: Лидия (1895–1969), Ольга (1899–1978) и Серафима (1902–1982). Лидия, по описанию В. Катаева, «скромно зачесанная, толстенькая, с розовыми ушками, похожая на большую маленькую девочку в пенсне», рано вышла замуж за военного врача, который погиб в Первую мировую, а в 1920 г. она стала женой Эдуарда Багрицкого. В романе В. Катаева «Алмазный мой венец» она присутствует как жена Птицелова (Багрицкого). Мы будем подробно говорить об этом произведении во второй части книги.

Ее младшая сестра Серафима, очаровательная шатенка «со смуглыми обнаженными руками и завитками распущенных волос», была возлюбленной писателя Юрия Олеши, «они способны были вдруг поцеловаться среди бела дня прямо на улице, среди революционных плакатов и списков расстрелянных».