Откуда взялся этот Клемент?

В понедельник я позвонила Говарду и подтвердила свое распоряжение как можно скорее оформить продажу магазина. Если все пройдет гладко, к концу недели операция будет завершена. Понятия не имею, что Стерлинг собирается делать с книжным магазином, однако подозреваю, что «Бакстерс букс» уже не продаст ни одного экземпляра «Пятидесяти оттенков серого». Иными словами, магазин не продаст вообще ничего, поскольку наведываться туда я не собираюсь. Меня выписали с условием, что следующие три недели я буду лечиться дома.

Мама и Стэнли настояли, что временно поселятся у меня в гостевой спальне. Оба так помогали мне на протяжении всего несчастья, а уж Стэнли и вовсе проявил себя настоящим героем. С учетом моих дерзостей в его адрес в прошлом, он имел все основания повернуться ко мне спиной, равно как и к маме. Сомневаюсь, что ему когда-либо суждено заслужить титул «Бизнесмен года», но сердце у него и вправду отзывчивое.

И вот наступает момент, когда я наконец-то могу покинуть эту чертову палату. Сижу на койке и дожидаюсь выноса своего тела.

Сначала ко мне заглядывает доктор Поттер.

— Как моя любимая пациентка нынче утром? Готовы?

Вялой улыбкой и кивком подтверждаю свою готовность.

— Прекрасно-прекрасно.

Затем он на протяжении целых десяти минут перечисляет, что мне можно и чего нельзя, особый упор делая на последнем.

По завершении наставлений мы пожимаем друг другу руки, и я благодарю его за всю проявленную заботу. Работа у него, конечно же, не позавидуешь.

После врача в палате появляется Стэнли в щегольском облачении из вельвета и твида.

— Доброе утро, Бетани.

— Доброе утро, Стэнли.

Он медленно приближается ко мне, явно ощущая себя в моем присутствии по-прежнему неуютно.

— Боюсь, я сегодня один. Твоя мама тоже собиралась приехать, но слишком занята у тебя дома.

— Все в порядке, Стэнли. А чем она занята?

— Полиция оставила после себя на кухне полный разгром. Она решила как следует прибраться.

— Ах, конечно. Что бы я без нее делала.

Он берет сумку с моими пижамами и туалетными принадлежностями.

— Так идем?

— Да, Стэнли, только сначала мне хотелось бы кое-что сказать.

— Ох. И что на этот раз я сделал не так?

Осторожно поднимаюсь и ковыляю к старику.

— Я хотела поблагодарить тебя и извиниться за свое поведение. Маме очень повезло, что ты ей повстречался. Нам обеим повезло.

Его румяное лицо и вовсе становится пунцовым.

— Да не стоит… — бормочет Стэнли.

— Нет, стоит, и, кажется, я задолжала тебе объятия, как считаешь?

И я обнимаю его, прежде чем он успевает что-либо сказать в ответ. Затем чмокаю в щеку и отступаю назад. Вид у Стэнли такой, будто он вот-вот расплачется. Вот же слезливый старикан.

— Ладно, Стэнли. Поехали домой.

Он хочет отвезти меня в кресле-каталке, но я отказываюсь. В больнице мне выдали костыли, и лишний раз поупражняться не помешает. И хотя правая нога не болит, а рана прекрасно заживает, малейшее усилие отзывается болью.

Мы неторопливо добираемся до выхода.

— Ты постой здесь, а я подгоню машину.

— Да, конечно.

Стэнли отправляется на стоянку, я тем временем присаживаюсь на скамейке возле главного входа больницы. Идет дождь, да еще порой налетает холодный ветер, однако ненастье нисколько не умаляет моего наслаждения долгожданной свободой.

Я наблюдаю за входящими и выходящими через двери людьми. Наверное, все еще надеюсь заметить среди них крупного мужчину. Несколько и вправду попадается, вот только ни один из них не оказывается тем, кого я высматриваю. Интересно, сколь долго еще я буду продолжать вот так выискивать его в толпе? Несколько дней? Недель? Смирюсь ли я когда-либо, что Клемент исчез из моей жизни так же внезапно, как и появился в ней?

Наверное, придется.

У края тротуара останавливается серебристая «хонда», и из нее выскакивает Стэнли.

— Карета подана, моя госпожа!

Он открывает заднюю дверцу, берет меня под локоть, и с его помощью я осторожно устраиваюсь на сиденье. Старик убирает костыли в багажник и усаживается за руль.

— А теперь домой!

Я бросаю прощальный взгляд на здание больницы, от души желая больше никогда сюда не возвращаться.

Мы отъезжаем, и я немного расслабляюсь.

Через несколько минут становится ясно, что Стэнли не из тех, кто предпочитает сидеть в тишине.

— Мне очень понравилось работать в магазине, — признается он. — Будешь грустить, что продала его?

— Немного, но, к сожалению, его время прошло. Пора двигаться дальше.

— А скучать по покупателям?

— Не особенно, — смеюсь я. — Хотя на большинство-то грех жаловаться.

— А мне все они показались приятными, хотя, наверное, я и не отличался особой расторопностью.

— Да, ты прав. Пожалуй, я несправедлива к ним. Просто когда постоишь за прилавком с мое, все эти годы, немного устаешь… Не знаю, от людей, наверное.

Мы останавливаемся перед круговым перекрестком, и Стэнли с улыбкой поворачивается ко мне.

— Я прекрасно понимаю, о чем ты.

Снова двигаемся дальше.