Отличающаяся машина

— Ана. Тебя зовут Ана. Добро пожаловать к нам.

* * *

Ада и Чарльз поручили меня Джозефу. Теперь я знаю, как инженер вписывается в мою сложную систему родства: он мой наставник. Он устраивает себе в складе кабинет, чтобы продолжить работу. Я чувствую, что он никак не успокоится. Поначалу он предпочитает меня игнорировать и быстро завершает наши разговоры. Но его любопытство сильнее. Постепенно он втягивается в игру вопросов.

— У твоей мамы голубые глаза.

Это первое, что он мне говорит, когда я прошу его описать ее. Это явно подробность. Но для меня, родившейся без органов зрения, это все равно что услышать слово и не уметь разобрать его на буквы.

— ГОЛУБЫЕ?

Джозеф заминается.

— Голубые… как море…

— МОРЕ?

— Это вода. Много воды. Без конца и края…

— Я НЕ ПОНИМАЮ.

— Это не страшно…

Чарльз редко приходит взглянуть на меня, потому что я вызываю у него отвращение — равно как и ужас. Я для него ни больше ни меньше как нежеланный ребенок. Если он до сих пор не разобрал меня на части, так это потому, что он страшится расстроить Аду.

Дни проходят за днями, и я часто слышу, как родители разговаривают в кабинете:

— Мы должны довести постройку Аны до конца, Чарльз.

— Но парламент отказывается идти навстречу! Мы не сможем ее финансировать без субсидий.

— Следует представить им Ану.

— Вы с ума сошли! Я запрещаю это! Никогда, слышите вы меня!

— Вы лишаете науку бесценного открытия, Чарльз.

— Общество не готово к этому…

— К Ане? Или к тому, чтобы женщина могла свободно, без одобрения мужчины, распоряжаться работой, в которой она принимала такое же участие, как и все остальные?

Постепенно в ходе их разговора я понимаю, что между мной и миром снаружи этих четырех стен есть фундаментальные отличия. Я пугаю его, хотя он меня даже не знает. Меня, которая рождена слепой и неподвижной.

В отличие от Чарльза, моя мать проводит со мной много времени. Она хочет понять меня.

— ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ МЕНЯ ВЫКЛЮЧИТЬ?

— Нет, Ана. Покуда я здесь, нет.

— Я НЕ ТАКАЯ, КАК ВЫ. Я ОТЛИЧАЮСЬ.

— Не говори так.

— Я КРАСИВАЯ?

— Да. И будешь еще красивее, когда мы закончим тебя строить.

— ТЫ ТОЖЕ. ТЫ КРАСИВАЯ СО СВОИМИ ГОЛУБЫМИ ГЛАЗАМИ, МАМА.

— Спасибо, Ана.

Мама прижимается щекой к моей башне. Я чувствую, как ее лицо расплывается в улыбке.

* * *

Все утро я одна, пока не возвращается Джозеф с двумя людьми, несущими тяжелый ящик с оборудованием. Я слышу, как гремят болты и металлические шестеренки. Двое незнакомцев ставят свой груз и под благодарности Джозефа покидают помещение.

— ЗАЧЕМ?

— Чтобы тебя починить. При последней проверке я обнаружил ржавчину на твоих некоторых деталях.

— РЖАВЧИНУ?

— Такая вещь, которая повреждает металл. Разрушает его.

— Я БУДУ РАЗРУШЕНА?

— Нет, не волнуйся. Как только я заменю неисправные элементы в твоих башнях, ты будешь как новенькая.

Джозеф приступает к ремонту со свойственной ему скрупулезностью. Я не заговариваю с ним, чтобы не мешать ему работать. Тем временем в кабинете по соседству я слышу двух своих родителей, тем четче, что последние несколько дней они разговаривают на повышенных тонах.

— Мы не справимся, Ада. Даже ваш муж, который вас всегда поддерживал до сих пор, отказывается дать вам больше денег.

— Мы закончим постройку Аны, даже если мне придется пойти и выиграть недостающую сумму!

— Леди Лавлейс, даже не думайте! Что скажут люди, если увидят вас посещающей игорные залы?

— Приходится об этом размышлять, тем более, что вы ничего не делаете, чтобы найти новые средства. И мне все равно, что подумают люди. И вы должны поступить так же, Чарльз. Вашу жизнь вернее разрушат мораль и приличия, чем наука и ваши исследования.

* * *

Как сказал мне недавно Джозеф, лед между нами теперь сломан. Он сам вдруг заводит беседы, больше не дожидаясь, пока это сделаю я.

— Ада нашла, чем заплатить за работы. Я смогу тебя установить на локомотив^[3]. Этот склад соединен с железнодорожной сетью. Поэтому мы его и выбрали… И потому, что цена умеренная.

— Я СКОРО ВЫЙДУ?

— Да. Когда я закончу, ты сможешь покататься во дворе по линии вокруг здания.

— УВИДЕТЬ МИР?

— Тебе придется обзавестись еще чуточкой терпения.

— У МЕНЯ ЕСТЬ. МНОГО.

Джозеф задумывается. Я это знаю, потому что, когда он размышляет, я слышу постукивание его карандаша по ладони.

— У меня, пожалуй, найдется идея, как тебе устроить путешествие…

Он объясняет мне свой план, пока разыскивает стопку карт от жаккардова станка и с шумом раскладывает их на столе:

— Сейчас я работаю над картой железнодорожной сети Лондона и его окрестностей. Что скажешь, не хотела бы открыть для себя Англию?

Воплощение этого плана отнимает у Джозефа несколько часов на пробы и корректировки. В конце концов ему удается нанести на перфокарты достаточно точную информацию, чтобы я смогла смоделировать расстояния и железнодорожные пути между всеми городами. Поскольку маршруты порой довольно сложны, он не может уместить на каждой отдельной карточке больше одного-единственного.

— ДЖОЗЕФ. ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?

— Ну, затем, что мы друзья.

— ДРУЗЬЯ?

— Два существа, которых связывают слова, которыми они обмениваются. Которые думают друг о друге как о равных.