Отличающаяся машина

Слишком поздно. Я уже пересекла ограду. Мои колеса разбегаются по рельсам все быстрее и быстрее. Я даю свисток. Из трубы валит дым и разносится мне вслед. Я свободна.

* * *

Я досконально следую маршрутным указаниям, проезжая города. Лондон — Мейдстон: 36 миль. Мейдстон — Дувр: 41 миля. Карта Джозефа приобретает для меня новый смысл. Это путь жизни. Моей жизни.

По дороге я слышу множество звуков, но рядом больше нет Ады и Джозефа, чтобы объяснить мне их. Я говорю себе, что это другие животные, другие ветры. Но когда я слышу вдалеке шум волн, я точно знаю, что это он, шум моря.

Вода теперь справа от меня. Еще час — и я буду в Дувре. Но мне не туда. Через несколько минут я доберусь до крутого поворота, который не следует проезжать слишком быстро. Я широко распахиваю угольный бункер. Локомотив взвывает и ускоряется. Вираж приближается. Мне не страшно. Может быть, немного. Я думаю о Джозефе. О Чарльзе. И, конечно, об Аде.

Мои колеса покидают рельсы. Меня несет над обрывом. Несколько секунд я прогуливаюсь по небу, как птица. Затем я резко, все быстрее и быстрее падаю вниз. Наконец, я погружаюсь в море с его каплями воды, без конца и края.

Голубое, как глаза моей мамы.

День придет, и голос отца обратно меня призовет в дом мой небесный,
И счастливой душа моя туда отойдет;
А когда моя тень взлетит на крыльях ветров,
Иль сбежит по склону горы, укрываясь мрачною тучей,
То не надо, о нет! заключать пепел мой в роскошную урну
И где прах возвратился ко праху, не ставь обелисков!
Не черти длинных слов и похвал мне на мраморе белом;
Эпитафия? Пусть будет ей одно мое имя.
Если надобно что-то еще, чтобы прах мой почтить,
Ну и что ж! Я славы другой не желаю!
Пусть на место, где сплю я, больше ничто не укажет!
Коли этого мало, чтоб род людской меня вспоминал,
Я согласен тогда, пускай я буду забыт.^[6]