Отличительный признак

– Ну даёшь, – Ерик шмыгнул носом. – Бурлёж там был. Ты выперся перед главными, остальные начали шебуршить и с мест вскакивать; Поляков сначала вроде как офигел, а потом заорал в пластфон белокурточникам, чтобы тебя вышвырнули. Ну я подумал: надо тебе время дать, спрыгнул и их притормозил. Их сначала всего двое и было-то.

– А потом? – Ким не мог не улыбаться, хотя выглядел Ерик плачевно: с разбитым ртом, в разодранной по шву футболке.

– Потом другие подтянулись, конечно, – удручённо сказал Ерик. – А вообще, ты бы хоть предупредил, я думал, мы так, послушать пришли.

– Прости, затея была дурацкая, – искренне признал Ким. – Но ты точно был великолепен. Спасибо. Если бы не твоё показательное выступление…

Ким осёкся, потому что внезапно вспомнил, откуда ему знакомо невыразительное лицо консула, что не участвовал в обсуждении. Это был тот тёмный тип из комиссии, приезжавший когда-то в Коллектор посмотреть на Ерика.

– На здоровье, – буркнул Ерик, начиная извиваться. – Вот олени белокурточные, локти не связали… Каверин бы их картошку чистить… отправил… – Дикарь закряхтел, пропихивая в кольцо связанных рук сперва зад, а затем ноги по одной. Когда руки оказались спереди, он вскочил и выудил из кармана джинсов мастер-ключ.

– Не, – помотал головой Ким в ответ на его недвусмысленное приглашение. – Они же свои, нет смысла от них бегать. Только хуже сделаем.

Ерик пожал плечами, убрал мастер-ключ и полез в другой карман.

– Ладно, – сказал он, усаживаясь рядом и неловко тыкая по пластфону сведёнными вместе пальцами. – Хоть узнаем, чем дело кончилось.

Оторопевший Ким услышал из динамика голоса, среди которых выделялся голос Эдо. Слов было не разобрать, но, судя по всему, консул всё ещё объяснял инцидент с малолетними придурками, посыпавшимися с балкона посреди заседания.

– Я там микрофон пристроил под прожектором, – сообщил Ерик. В ответ на красноречивый взгляд Кима он пояснил: – Давно хотел испробовать. В ячейку тебе такой приткнул, но у тебя скука, слушать нечего.

– Знаешь, Ерик, ты вряд ли когда-нибудь попадёшь в гвардию к Полякову, – Ким покачал головой. – Тебя, пожалуй, и Каверин вышибет.

– А и плевать, – ухмыльнулся Ерик. – Я своих уже сто лет не видел. И мяса нормального.

Гул в зале затих, и они ясно услышали голос Карпович:

– Господа, давайте вернёмся к предмету заседания! Если Триада готова высказаться…

Через минуту раздался голос Эдо:

– Господин Штайнер, каково ваше решение? Ким скрючился, чуть не касаясь ухом пластфона, и затаил дыхание. Штайнер молчал несколько секунд, а потом скрипуче проговорил:

– Полагаю, мы всё же должны открыть сектор. Это наш человеческий долг.

Сердце у Кима подскочило, он распрямился и послал Ерику ликующий взгляд. Дикарь подмигнул.

Заговорил Эдо, но волнение уже отпустило Кима: большинство он обеспечил. Как чудесно, что в Триаде один, а не два Полякова!

– Такое решение – не из тех, что легко даются, – голос старшего анализатора был негромок. – Но мы не можем жертвовать большим ради меньшего. Это жестоко, но это бремя и обязанность власти – в чрезвычайных ситуациях брать ответственность за необходимую жестокость.

Ким растерялся. Что он говорит?!

– Пусть это будет на моей совести, – закончил Эдо с сожалением. – Я голосую за сохранение карантина.

– Не может быть! – Оцепенев, Ким ошеломленно посмотрел на Ерика. Он ведь был на сто процентов уверен… Неужели Эдо настолько… настолько малодушный?

– Господин Поляков, ваш черёд.

Доводы Полякова можно было не слушать, Ким и так их знал. Всё было кончено. Старший силовик молчал дольше, чем обычно, но его ответ был кратким:

– Я считаю, что мы должны открыть сектор.

После минутного молчания Совет сдержанно загудел, а Ким безуспешно попытался уложить в голове то, что сейчас произошло.

– Н-ну-у приятель… – протянул Ерик. – Если ты Штайнера так уговорил, что и Поляков уговорился… Может, в следующий раз намекнёшь ему меня в капитаны взять?

До Кима до сих пор услышанное ещё только доходило. А когда дошло окончательно, он был готов запеть. Сектор откроют, друзья окажутся на свободе, он не подкачал! Теперь он с чистой совестью может валяться тут на полу, связанный, и полчаса, и час… И полтора… И два…

Вообще, пора бы уже кому-нибудь про них вспомнить.

Дверь открылась. Ерик попытался было вскочить на ноги, но старший силовик, войдя в комнату, словно бы только слегка качнул его пальцами, и дикарь шлёпнулся обратно.

Ким решил молчать: он уже достаточно испытывал судьбу.

– Вас обоих нужно отдать под суд, – негромко проговорил консул. – Причём тебя, Арипов, под суд силового ведомства. А ты, Каверин… – Поляков шумно втянул воздух ноздрями. – Кажется, я ясно дал понять, чтобы ты мне больше не попадался?

– Ясно, господин консул, – повинно согласился Ким.

– ТАК ВОТ ЧТОБЫ ТЫ БОЛЬШЕ МНЕ НЕ ПОПАДАЛСЯ!!! – прогремел Поляков. – За мной, живо!

Консул стремительно вышел, и Ким с Ериком поспешили следом, приноравливаясь к его широкому шагу. В одном из боковых ответвлений коридора Ким заметил Эдо, беседовавшего с Руденко, но поторопился отвернуться. Ему не хотелось, чтобы консул его окликнул.