Отличник

Родной город принят меня неласково. В день приезда, прямо у дома, два молодых негодяя, идя навстречу, сделали мне «коробочку», то есть стукнули плечиками. Они были тщедушные и, не будь Тамарки, я бы непременно наказал их. Но уж случай был слишком неподходящий. Тамара первый день в незнакомом городе, волновалась и, конечно, я смолчал, стерпел, не стал задираться. Обиднее всего было то, что они почувствовали, что к конфликту я не расположен и этим воспользовались. Утешало лишь то, что Тамара ничего не заметила. А я уж, со своей стороны, всячески постарался скрыть неудовольствие, вызванное этим столкновением. Я как-то интуитивно чувствовал, что представится более удобный случай поквитаться. И интуиция меня не обманула. Расскажу об этом сразу, чтобы с темой «негодяев» покончить.

Через день, с утра пораньше, пошел я в магазин и по пути встретил своего одноклассника Сергея Замятина. Серега был под градусом, и в голове у меня даже мелькнула мысль проскользнуть мимо него незамеченным. Но он меня узнал и окликнул:

– Крестник! Дима! Стой, стрелять буду!

Я остановился, поздоровался, он осмотрел меня всего с головы до ног и, улыбаясь, спросил:

– Куда же мы с тобой пойдем? Чего выпьем?

– Пойдем, пивка попьем, – сказал я и, положив по-товарищески на мускулистые Серегины плечи свою руку, повел его к пивной.

– Не клади на меня так руку, – закапризничал он, – я чувствую себя щенком.

Зайдя в пивную, я занял очередь, а Серега сказал:

– Дай сюда деньги.

Я понял, что он хочет отовариться без очереди, пробовал отговорить, но он не хотел и слушать. Пришлось повиноваться.

Когда Серега полез к окошку, очередь зароптала, но не столь бурно, как я ожидал. Просто совестили его. Мне это показалось странным.

– А ну, тихо! – крикнул Сергей. – Всем стоять! Стоять-бояться!

Все замолчали. Сила солому ломит, никто не хотел нарываться. Я вышел из очереди и пошел его унимать. Он к тому времени уже отдал деньги и ждал пиво. Пиво отпускали как раз те самые молодые негодяи. Я узнал их, и они узнали меня. Серега на них покрикивал:

– Быстрее шевелитесь, недоноски. Трубы горят, сейчас дым пойдет.

Похоже, он не отвык еще от армейской службы и ребят воспринимал, как воинов-первогодков. И, как ни странно, эти надменные, заносчивые пареньки его слушались. Один из них, видя мою снисходительную улыбку и стесняясь такого обращения, попытался перечить:

– Быстро только у кошек бывает, – еле слышно пробурчал он.

Серега взял кружку, стоящую на подносе и запустил ее в знатока животных.

– Я тебе покажу кошку! Ты сам у меня, салага, мяукать станешь!

На ребят было жалко смотреть. После брошенной кружки и Серегиного выкрика никаких пререканий больше не было. Мы взяли четыре кружки и отошли.

Своим хамским поведение Серега как бы отомстил за меня. Зла на ребят в своем сердце я больше не держал. Чего нельзя было сказать про них. Вышел из подсобки грузчик, подошел к нашему столику и, обращаясь к Сереге, спросил:

– Ты что, по морде захотел? Зубам во рту стало тесно?

Отпив из кружки пива и выдержав многозначительную паузу, Серега указал грузчику на грязный пол в углу помещения, где стояло ведро с мокрой тряпкой и сказал:

– Там будешь лежать.

Грузчик посмотрел на грязный пол в углу, посмотрел на массивные Серегины плечи и, видимо, представив себе, как он там лежит, тихим, вкрадчивым голосом сказал:

– Извините, мужики. Я ошибся. Я, кажется, не в ту лодку сел.

Вот на этом, пожалуй, историю с ребятами и с отмщением, я закончу.

Вторая неласковость города была связана с трудоустройством. Несмотря на то, что я пять лет проучился в ГИТИСе и представил об этом справку, на должность очередного режиссера меня не взяли. Более того, не взяли и актером. Главреж, которого звали Феликс Феликсович Склифасовский, предложил мне временно поработать механиком сцены (подмигивая, шептал, что выиграю в деньгах), но при этом сказал, что будет иметь меня в виду и обязательно займет в новых постановках в качестве актера, а чуть погодя, возможно, и самому даст что-нибудь поставить.