Отличник

– Раньше идеями горел, – говорил Толя. – Теперь стал циником. Звонят, говорят: «Думаем вас пригласить. Что бы вы хотели поставить? Какие у вас соображения? Я прямо в лоб сообщаю: «Никаких. Говорите, что надо и сколько платите. Приеду, поставлю».

Как и Леонид когда-то, Толя запел те же самые песни: «Надо возненавидеть актеров, относиться, как к пешкам».

Я высказал свое мнение:

– Нет, Толя, в ненависти ничего не сделаешь. Никогда не стоит браться за то, к чему у тебя душа не лежит. Навредишь себе и другим. На этом Леонид погорел. Да и ты к тому же огню подходишь. Только любовь. Банально, но факт. Режиссер должен любить актера, а актер должен любить режиссера. Любить и доверять ему. Только тогда все получится.

– Чтобы мне актеров полюбить, наверное, следует механиком сцены побыть, поработать, как ты. Дело не в том, сверху вниз или снизу вверх ты на актера смотришь. Дело в том, что сейчас демократия, а она не способствует достижениям в области искусства. Демократия – это торжество посредственности. Извращенцы, политинтриганы, торгаши, все эти кикиморы и шатуны в человеческом обличии – вот кто теперь настоящий хозяин жизни. В моде ростовщики и сама копейка. Пьесу ставишь? Значит, слабак. Значит, не способен деньги зарабатывать. Такая вот философия. Какую пьесу ставишь? О любви мужчины к женщине? О высоте человеческого духа? Значит, трус. Значит, боишься о любви мужчины к мужчине, о низменных страстях. Не способен на порнографическую постановку, где через слово по матушке и все промежности наружу? Значит, болван, простофиля. А ты, Дима, все с прежними лекалами: «Актер, люби режиссера, режиссер, люби актера».

– Как там наши сокурсники? –сменил я тему, и Толя очень живо и смешно стал рассказывать о них.

– Яша Перцель устроился грузчиком в симфонический оркестр. Носит за музыкантами их рухлядь. Его должность называется администратор. Часто бывает за границей. Там они и вовсе ничего не делают, там за них отдуваются иностраннные администраторы.

– Азаруева видишь?

– Совсем деградировал парень. В таксисты подался. На все про все одна поговорка. Если клиент маленького роста, он ему: «Ты чего такой малой? Все в корень ушло?». Если высокий: «Ну, и вымахал ты, в штанах, наверно, пониже колена?». Думает, что за такую грубую лесть платить ему больше станут. А, возможно, и платят. Тут, перед отъездом, встретил его матушку. Говорю: «Актер Кобяк умер». «Да что ты! – всплеснула руками. – Он же совсем еще молодой!». «Да, – говорю, – на девяносто шестом году». «Ох, жалко-то как! Таких людей жалко. Мы, по сравнению с ними, как навоз!». Про Зурика спросила, говорю: «Жив-здоров, своему богу индийскому молится». «Что же он все индийскому-то? Он, индийский, что же, отзывчевее нашего?». «Не знаю, – говорю, – не уверен».

– А действительно, как там Зураб? Видишь?

– Вижу. У кришнаитов же переполох. Один из их учителей, побывав на том свете. После того, как испытал клиническую смерть, вернувшись в сознание, в сознание Кришны, сказал своим ученикам: «С баб не слезайте. Трясите их днем и ночью». Из-за чего большой раскол в их среде вышел. Одни, услышав такие откровения, возрадовались, другие вознегодовали.

– Что же он с того света ничего поважнее не мог принести?

– Видимо, нельзя. Вот и Зурик в замешательстве. Он ведь, как монах все это время жил.

Я тогда подумал: «А ты?». Но ничего не спросил.

Мы сидели на кухне, выпивали. Тамара приготовила горячую закуску, картошку с мясом принесла, разложила по тарелкам, хотела посидеть минутку с нами, но вдруг проснулся и заплакал сын. Она извинилась, оставила нас и поспешила к Петруше. Толя как-то завистливо посмотрел на нее, уходящую, прикрыл за ней дверь, подсел ко мне поближе и сказал:

– Помнишь, в Москве я тебе говорил, что она проститутка? Ну, не в прямом смысле слова, а по классификации Вейнингера? Так вот, я ошибся. Беру свои слова обратно, Она типичная мать. Правда, с видовыми чертами проститутки. Для матери слишком красива и сексуальна.

Я тихо и самодовольно рассмеялся. Толя принял ванну и, убедившись, что Тамарки на кухне нет, вышел и сел на табурет почти что голый. С полотенцем, повязанным на бедрах. Он раскачивался на табурете, говорил и время от времени поглядывал на свои бицепсы.

А говорил следующее:

– Хорошо у тебя, спокойно, как в деревне у бабушки. У нее тоже тишина, покой и только ванны чистой нет, грязная баня.

– Как Фелицата Трифоновна поживает? Как Леонид?

– Фелицата боится, что брат-адмирал на соседке женится. При мне рассказывала той историю, как старый муж молодой жене нос откусил.

– Интересная история?