Отлив

Геррик не спускал с него глаз и постепенно накалялся. Он взглянул туда, где шквал уже выбелил поверхность воды, возвещая о своем приближении особенным зловещим звуком. Он взглянул на рулевого и увидел, что тот вцепился в спицы с помертвевшим от страха лицом. Он увидел, как матросы разбегаются по своим местам, не дожидаясь команды. И словно что-то взорвалось у него внутри. Бурный гнев, так долго сдерживаемый, так давно раздиравший его втайне, внезапно прорвался наружу и потряс его, как буря парус. Он шагнул к капитану и тяжело ударил его по плечу.

– Ты, скотина, – сказал он дрогнувшим голосом, – оглянись назад!

– Что такое? – завопил пьяница, подскакивая и опрокидывая шампанское.

– Ты погубил «Морской скиталец» из-за того, что был горьким пьяницей. Сейчас ты погубишь «Фараллону». Ты утонешь точно так же, как те, кого ты утопил, и будешь проклят. Твоя дочь пойдет на панель, а твои сыновья станут ворами, как их отец.

На секунду капитан совершенно оторопел от этих слов и побледнел.

– Бог ты мой! – воскликнул он, уставившись на Геррика как на привидение. – Бог ты мой, Геррик!

– Да оглянись же скорее! – повторил его обвинитель.

Несчастный пьяница, почти протрезвев, повиновался и в тот же миг вскочил на ноги.

– Стаксель долой! – заревел он.

Матросы давно с нетерпением ожидали этой команды. Большой парус быстро спустился вниз и наполовину перевалился за борт в мчавшуюся пену.

– Марса-фалы[35] отдать! Стаксель так оставить! – опять прокричал он.

Но не успел он договорить, как шквал с воем обрушился сплошной лавиной ветра и дождя на «Фараллону», она содрогнулась от удара и замерла как мертвая. Разум покинул Геррика: он с ликованием вцепился в наветренные снасти, он покончил счеты с жизнью и теперь упивался свободой; он упивался дикими звуками ветра и оглушающей атакой дождя; он упивался возможностью умереть сейчас, среди бешеной сумятицы стихий.

А тем временем капитан, стоя на шкафуте по колени в воде (так низко сидела шхуна), кромсал фока-шкот[36] карманным ножом. Это был вопрос секунд, так как «Фараллона» уже наглоталась ринувшейся в наступление воды. Но руки капитана опередили стихию: фока-гик порвал последние волокна шкота и рухнул в подветренную сторону. «Фараллона» прыгнула к ветру и выпрямилась, а носовой и пяточный фалы, которые давно были отпущены, побежали в тот же миг.

Еще минут десять шхуна неслась под напором шквала, но теперь капитан уже владел собой и кораблем, и опасность была позади. И вдруг шквал умчался, ветер упал, солнце опять засияло над потрепанной шхуной. Капитан, закрепив фока-гик и поставив двоих матросов к помпе, двинулся на корму – трезвый, немного бледный, а в зубах у него все еще торчала изжеванная сигара, как застал его шквал. Геррик последовал за ним; недавней силы чувств как не бывало, но он понимал, что предстоит сцена, и с готовностью, даже с нетерпением ждал ее, чтобы скорее покончить со всем этим.

Капитан, дойдя до конца надстройки, обернулся и, столкнувшись с Герриком лицом к лицу, отвел глаза.

– Мы потеряли два марселя и стаксель, – пробормотал он. – Слава богу еще, что мачты целы. Вы небось думаете, что без верхних парусов еще лучше.

– Я не это думаю, – сказал Геррик неестественно тихим голосом, который, однако, вызвал смятение в душе капитана.

– Я знаю! – закричал он, вытянув руку. – Знаю, что вы думаете. Незачем говорить это сейчас. Я трезв.

– И все-таки я должен сказать, – возразил Геррик.

– Не надо, Геррик, вы уже достаточно сказали, – упрашивал Дэвис. – Вы уже сказали такие слова, которых я не стерпел бы ни от кого, кроме вас. Я один знаю, насколько это верно.

– Я должен вам заявить, капитан Браун, – продолжал Геррик, – что я слагаю с себя должность помощника Можете заковать меня, застрелить, если хотите: сопротивляться я не буду, я только отказываюсь каким бы то ни было образом помогать или подчиняться вам. Предлагаю назначить на мое место мистера Хьюиша. Из него получится достойный первый офицер, под стать капитану, сэр. – Геррик улыбнулся, поклонился и повернулся, чтобы идти.

– Куда вы, Геррик? – закричал капитан, удерживая его за плечо.

– Переселиться к матросам, сэр, – ответил Геррик все с той же улыбкой. – Я достаточно долго прожил здесь с вами, джентльмены.

– Вы зря так поступаете, – сказал Дэвис. – Не бросайте меня так сразу, я ведь ничего плохого не сделал – только пил. Старая история, дружище! Но раз уж я протрезвел, вы теперь увидите… – умолял он.

– Извините, но у меня больше нет желания вас видеть, – ответил Геррик.

Капитан застонал.

– Вы помните, что сказали про моих детей? – вырвалось у него.

– Абсолютно точно. Хотите, чтобы я вам повторил еще раз? – спросил Геррик.