Отложенное самоубийство

Знаю-знаю. Видел я эту избушку на опушке. Дженнифер не догадывается, что сейчас Генрих живет в клинике. Завис между жизнью и смертью. Хотя ей об этом знать, наверное, необязательно.

Наша беседа затухает. Присутствующие достигли той стадии, когда уже ничего не хочется, а уходить еще рано. Катин кот спит на уютных коленях своей рабыни. Тут, кстати, я вспоминаю о Ламбаде. Геккон не принимает участия в поминках. Мух на столе нет, а водку он не пьет. Достаю ящерку из кармана. Дженнифер испуганно отодвигается от меня. Ванесса, наоборот, подбегает и с любопытством смотрит на геккона. Ламбада, само собой, помалкивает. За него говорю я:

— Знакомьтесь — это Ламбада. Геккон, который ищет новое жилье. Скорее всего, временно, пока его хозяин не выйдет из больницы.

Народ с опаской разглядывает маленькое существо. Ламбада сидит (лежит?) на столе между тарелками. Он приветливо высовывает и засовывает обратно свой раздвоенный язык. Люся, прожевав курицу, с тревогой задает вопрос:

— А оно не ядовитое?

Гена испуганно отдергивает руку, уже было протянутую, чтобы погладить геккона. Я успокаиваю присутствующих:

— Нет-нет, не бойтесь. Многие люди гораздо ядовитее, но мы же с ними общаемся. Бывает, даже женимся.

Ванесса бесстрашно гладит Ламбаду по спинке. Тому это явно нравится. По крайней мере, геккон не прячется, замер себе на столе и кайфует от всеобщего внимания. Рассказываю незамысловатую историю появления Ламбады у Шернеров.

— Мамочка, папочка, можно Ламбада останется у нас жить? — противно ноет Ванесса. — Ну, можно? Ну, пожалуйстааа!

Желание ребенка — закон для немецких родителей! Дженнифер неохотно кивает. Феде после трех полных рюмок водки все на свете нипочем. Все гекконы оптом и в розницу. Он сейчас и на нильского аллигатора согласился бы. В общем, вопрос решен. Прощай, Ламбада. Будь здоров, не кашляй. Здесь наши пути расходятся. Жизнь — это всего лишь череда встреч и расставаний.

Вечером совершаю прогулку вокруг дома. Может быть, это и неразумно, учитывая угрозу со стороны Крюкля, но я не хочу подчинять свою жизнь чьим-то враждебным планам. Тем более что черного «Мерседеса» с наклейкой нигде не видно. Глупая бравада, да? Тем не менее живой и невредимый возвращаюсь домой. Под колыбельную песню колоколов опускаю рольставни. Все, до утра меня в Яви не ищите.

Пятницу двадцать шестое пропускаю мимо. День, не заслуживающий упоминания. Сам виноват. С утра до вечера было темно и лил холодный дождь. Это все. Никто не звонил, не приходил, никого не убили.

То ли дело — суббота! Море событий. Во-первых, выходной, во-вторых, Лана улетает в Лондон, в-третьих, я встречаюсь с Алоисом Кальтом, в-четвертых, дождя нет. Мало, что ли?

Пока я занимаюсь «сегодником», наслаждаясь мелодичным звоном колоколов и пробками на дорогах, звонит женщина-кошка. Лана хочет попрощаться со мной в своем любимом ресторане. Ресторан называется «К горячему камню» и расположен в центре Нашего Городка. Я в этом заведении ни разу не был, поэтому причин отказываться попробовать настоящую баварскую кухню у меня нет. Значит, едем «К горячему камню».

Лана уезжает на четыре месяца в Лондон — проходить обучение в школе биржевых брокеров. Ее фирма готовится к IPO, на Лондонской бирже. Что такое IPO я не знаю. Что-то связанное с акциями. После окончания бизнес-школы Лана остается жить в Британии. Наверное, навсегда.

Для последней нашей встречи Лана постаралась выглядеть на миллиард миллиардов долларов. Как будто она уже в Лондоне и дает аудиенцию скромной маленькой старушке — британской королеве. Мне трудно описать то великолепие, которое она на себя надела. Я же не модельер. В общем, это что-то вроде платья для королевского бала, на которое сверху небрежно наброшено нечто воздушное, но теплое. Длинное облегающее платье, чувственно переливающееся темным серебром. В кудрявых локонах сияет заколка, усыпанная мелкими бриллиантами. Шею украшает эффектное ожерелье. Пальцы, как всегда, унизаны витыми перстнями. Если собрать с Ланы все эти сокровища в кучку, то можно выплатить Евросоюзу греческий государственный долг. По крайней мере, у меня такое субъективное мнение. Женщина-кошка благоухает ароматом, сводящим с ума особей мужского пола. От этого возбуждающего запаха не спасает самый жестокий насморк. Короче говоря, не баба, а беда!

Всю недолгую дорогу до ресторана Лана молчит, только временами улыбается мне своей неясной улыбкой. Напрасно улыбается. Я бесстрастно наблюдаю за дорогой. Я в печали. Вот и заканчивается еще один этап моей жизни. Лана внезапно ворвалась в мое депрессивное пространство и так же внезапно его покидает. А может, я не готов к этому? Но меня никто не спрашивает. Врываются, покидают… Грустно.