Отмели космоса

Ориентировки на Двадцатку висели по всему городу. Не знаю, что она сделала, но картель обещал за её голову миллион кнарфов. На мой взгляд, нужно было предлагать больше.

– Ты хотел сказать витилиго?

Бубнов, когда узнал про Легион, просто закатил глаза и вздохнул, как умирающий кит. Немного не та реакция, которую я от него ожидал.

– А в чём отличие?

По возвращении в нынешнюю резиденцию я хотел напиться, чтобы забыть о произошедшем в ресторане, но алкоголя не было, а Бубнов с Гнидым не дали мне покинуть квартиру, и поэтому я просто разбил себе костяшки о стену. Хотя бы в этом мне никто не мешал.

– Вертиго – это когда голова кружится. Витилиго – это пятна на коже.

«Щенок, имей силы принять это и жить дальше», – вот что сказал Гнидой после моего вчерашнего всплеска агрессии. Утешитель нашёлся, растудыть его в качель.

– Ладно, запомню. Но сути это не меняет.

Даже день сегодня начался отвратительно, что было в принципе, неудивительно. Андроид, из которого Двадцатка позаимствовала несколько деталей для себя, внезапно ожил. Именно сегодня я спал в кладовке и чуть не дал дуба с перепугу, когда проснулся от скребущих звуков и увидел ползущего ко мне на единственной функционирующей руке робота. Седых волос точно прибавилось. Благо, отключался ночной ползун элементарно, вот только заснуть после такого было невозможно.

– Я думал, у тебя в голове вообще все слова всеобщего языка.

Сейчас мы с Доржи шли к очередному кандидату в пилоты. За один день найти специалиста такого профиля чрезвычайно затруднительно, поэтому претендентов на должность оказалось всего трое.

– Если бы. Когда я ставил этот имплант, денег у меня было как у одинокого инвалида, поэтому хватило только на самый дешманский.

Первого пилота мы уже посетили. Этот тридцатилетний пропитый мужик управлял в своей жизни только судами, предназначенными для ближнего космоса. Как происходит процесс внутригалактической телепортации он знал только в теории, да и то, полагаю, без какого-либо повторения забыл.

– А что не обновишь? Всё равно у тебя череп и так вскрытый.

Второй пилот даже дверь нам не открыл. Кажется, его не было дома. Вызовы по БПК он игнорировал, поэтому мы отправились к последней нашей надежде. Надежа была далеко, поэтому пришлось взять такси.

– Обновлю. Руки всё не доходят.

Такси тут дорогое. Разориться можно на поездках.

– И нормально с имплантами гонять?

Я говорил автоматически, не сильно задумываясь о смысле сказанного собеседником.

– Ты тоже не весь мясной.

Мысли мои плавали где-то там, далеко.

– У меня металл не в черепе.

Всё же у такого климата есть несколько преимуществ. Например, то, что реки грязи уже засохли, а лужи испарились.

– Нам сюда. Роли помнишь?

Зато вернулась пыль. Много пыли. И мусор – его вымыло из всех щелей и закоулков прямо на всеобщее обозрение.

– Нет, знаешь, забыл за эти полчаса. – Я сплюнул напитавшуюся пылью слюну. – Помню всё, помню.

Итак, третий адрес, последний. Если здесь никого не останется, или это будет пустышка, придётся нанимать того пропойцу. Капитан нам за такое головы открутит.

– Товарищ суперкарго, вы готовы ломать комедию? – спросил Доржи.

От временного штата осталось три человека. О смерти второй половины группы никому из них сказано не было, но, наверное, они рано или поздно об этом догадаются. Или уже догадались.

– Готов, товарищ юрист, – вздохнул я.

Дурацкая многоэтажка, дурацкий подъезд, дурацкая дверь, в которую по-дурацки постучался Доржи. Шаги за дверью. Решительный женский голос спрашивает: «Кто?» Акцент странный. Возможно, его вообще нет, и это такая особенность произношения, не связанная с родным языком.

– Это собеседование по работе, откройте, – говорит Доржи.

«Собеседование» будет вести он, я тут нужен только для презентабельности.

Звук замка. Два оборота. Дверь скрипит, её никто давно не смазывал. На пороге девушка. Одета не по-домашнему, шмотки заурядные, из-под коротких рукавов выглядывают татуировки, плотно покрывающие смуглую кожу.

– Добрый день, проходите на кухню.

Мы сдержанно поздоровались в ответ. Я бы назвал обстановку в квартире захламлённой, но хлама тут как такового не было. Было заметно, что об интерьере не очень заботятся. В воздухе витал знакомый запах, но я не мог понять, что он мне напоминает.

– Я готова ответить на ваши вопросы.

У неё короткая стрижка. Татуировки яркие, наверное, они у неё на остальных частях тела тоже. Только сейчас понял, что у местных я не видел ни одной татуировки. Особенности культуры?

– Либитина Пакс, верно? Давай сразу на ты. Мы не очень официозны, считай это политикой компании. Начнём. Какое у тебя образование?

На этих татуировках – цветы, черепа, какие-то абстракции. Не могу сказать, что некрасиво, наоборот, очень даже неплохо. Ей они подходят.

– Пилотское специальное, пять лет. Плюс полтора года производственной практики в перерывах. Во время учёбы и после прошла курсы…

Она говорила и говорила. Татуировки слегка выглянули и из-за съехавшего воротника. Изящная ключица, шея, лицо. Нет, она точно не местная, пусть тон кожи и похож. Другие скулы, геометрия головы.

– Хорошо. Опыт пилотирования?