Отморозки (СИ)

После того, как неуемный есаул скомандовал: 'Вольно! Разойдись! Можно курить и оправиться!', казаки и пехотинцы мгновенно разделились на две группы. В принципе, это было естественно: своих уже знают, а к вновь прибывшим надо приглядеться, да и не на тренировке, а в реальном деле. Казаки уселись в кружок, вытащили кисеты, и принялись сворачивать самокрутки и набивать трубочки, искоса поглядывая на запаленно дышащую 'махру', занявшуюся тем же. Впрочем, ради справедливости, надо отметить, что казаки выглядели не лучше и дышали ничуть не тише 'серых шинелей': есаул гонял и тех и других совершенно одинаково, а пехотинцы из роты Львова не были ни новичками, ни неумехами...

- Закоптила, закоптила 'махра', - высказался кто-то в кругу казаков.

Вроде и негромко совсем сказал, но пехотинцы услышали.

- А что, господа казаки, - произнес один из унтеров, внимательно оглядывая сибиряков. - Я гляжу, не сподобились вы трофейным табачком разжиться? Германцы не дали? Мож, отсыпать?

И с этими словами он протянул казакам пачку трофейных сигарет с яркой надписью RAMZES.

- Не нуждаимси, - бросил в ответ старший урядник Мержан. - У их вкусу нет. То ли дело - свой. Ить домом пахнет... Да и то: кому по бедности по траншеям ерманским побираться, а кому - глотки ерманцам резать.

В кружке казаков послышались одобрительные замечания и тихие смешки.

- Ну, господа казаки, вы видать многим глотки резанули, коли знаете-полагаете, как мы у ермана куревом побирались, - спокойно ответил унтер. - Оно ж, известно дело, завсегда так: казаки резать, а нас в ихних окопах водкой да куревом привечают.

- Боже ж мой, - вступил в разговор другой унтер с ярко выраженной семитской внешностью. - И мине таки сдается, что, господа казаки, таки о германских солдатах и германских окопах знают только по чьим-то рассказам. Я бы даже сказал, что это были не рассказы, а самые настоящие сказки...

Теперь засмеялись в компании пехотинцев.

- А ты бы помолчал, жид, - зло процедил кто-то из казаков. - Целее будешь...

- Да уж, какой из жида солдат всем доподлинно известно, - хмыкнул Мержан. - Не тебе нас учить, немаканный...

- Ой-вей, я уже испугался и уже боюсь, - унтер-еврей поднялся, оказавшись здоровенным детиной, с внушительными, заросшими рыжим волосом кулачищами. - Какие из казаков солдаты я таки не знаю. И никто не знает. Но у мине интерес вот за что: почему в солдаты берут даже боязливых, совершенно мирных евреев, - при этих словах кто-то из пехотинцев негромко хохотнул, - а вот казаков - нет? Ви же, господа, не солдаты , я правильно помню?

- Воны на отдых суды приехали, - прогудел крепыш с лычками ефрейтора. - Тольки на конях ездют, да шашечками помахивают.

- Да шоб тоби, бисова сына так черти отдыхать у пекле заставили! - вскочил на ноги приказный Катасонов. - Шоб батьку твоему на том свете так отдыхалося!..

- Вы, пехтура, охолоньте - рассудительно посоветовал старший урядник Кудинов. - А то, не ровен час...

И он выразительно качнул кулаком. Это он сделал напрасно...

Унтер-офицер Доинзон шагнул вперед:

- Я таки интересуюсь: и что будет, если час вдруг окажется не ровным? - спросил он, тоже сжимая кулаки. - Нет, мине просто интересно...

- Обдрищутся господа казаки, - спокойно заметил здоровяк ефрейтор, становясь рядом со своим товарищем. - А господин есаул нас потом их дерьмо убирать заставит...

- Да ты у меня щас кровью умоешься, рожа свиная! - взревел Мержан и мгновенно сбил ефрейтора с ног ловкой подсечкой из арсенала полковника Рябинина.

Но к изумлению всех казаков, упавший тут же захватил своими ногами ноги урядника и резко повернулся. В прошлой будущей жизни Маркин долго занимался самбо, и многое успел передать своим подчиненным...

Еще через секунду между казаками и пехотинцами разгорелся самый настоящий бой. Стенка на стенку. Пока еще ни та, ни другая сторона не пытались схватиться за шашки, кинжалы, тесаки и нагайки, но было ясно, что долго ждать не придется...

- Смирно! - негромкая команда прозвучала, как выстрел.

И она подействовала. Бойцы прекратили драку, и выстроились друг напротив друга. Есаул прошелся между двух неровных шеренг, которые злобно зыркали на противников.

- Если кому-то мало нагрузок, скажите мне, а не кидайтесь друг на дружку, ровно коты драные - спокойно проговорил Анненков. - Ну-с, и с чего вам приспичило не фрицев, а своих товарищей колотить?

- Так что вашбродь, господин есаул, - Кудинов исподлобья посмотрел на пехотинцев. - Не дело это, коли всяка пехтура казаков собачить будет.

- Да? А скажи-ка мне, Кудинов: сколько у тебя 'Георгиев'?

- Один, господин есаул. Нешто забыли? Вы ж меня к ему и представляли.

- Один... А вот у Доинзона - два, и медаль еще. И ты, значит, его не собачил, а только он тебя, - Анненков Рябинин в деланном изумлении поднял брови. - Вот, смотри-ка, что морда жидовская себе позволяет: мало того, что обогнал казака по 'Георгиям', так еще и собачит бедного, беззащитного, немого Кудинова. Я так это понимать должен? Ну, кому стоим, чему молчим?! В самом деле онемел?

Пока казаки, понурившись, молчали, есаул повернулся к пехотинцам: