Отморозки (СИ)

Несколько солдат остававшихся в гостиной уже тихонько спорили между собой: как и куда ударит эту бешеную девку их командир, понимая, что он не просто зол, он - в ярости.

- А знаете, - улыбнулся вдруг Львов, прерывая гневный монолог минут через пять. - Большое вам спасибо. Серьезно, вы мне очень помогли. Не знаю вашего имени, да и не имею особого желания его узнавать, но спасибо...

- И чем же это я вам помогла, негодяй? - гордо подбоченилась Юстыся Валевская.

- А сейчас узнаете... - Он обернулся и крикнул, - Чапаев!

- Слушаю, командир!

- Выводи-ка всю эту шляхетскую сволочь во двор. Возьми пулемет, и... Смотри там, чтоб никто не ушел.

- Слушаюсь! - Чапаев ухватил пани Валевскую за плечо, - Пошла, сучка!..

- Что?! - Юстыся побледнела. - Что? Вы не смеете...

- Смею, - снова улыбнулся Львов. - И очень вам благодарен, потому что именно вы убедили меня в правильности моего решения. Василий убери ее с глаз моих, а не то меня сейчас стошнит.

Основной отряд, получив известие о захвате имения Валишевских уже подходил к поместью, когда в ночи загремели пулеметные очереди. Аннеков немедленно остановил движение и с укоризной обратился к гонцу от Львова:

- Что же ты, братишка, докладывал, что все нормально, а там - стрельба?.. - Тут он прислушался и махнул рукой, - Продолжать движение! Извини, ефрейтор, это я погорячился. Один пулемет всего работает...

- Господин есаул, - осторожно сказал Аксенов. - Вы, верно, в темноте не доглядели - не ефулейтор я. Рядовой.

- Это ты - темнота, - усмехнулся есаул, - если простых вещей не понимаешь. Раз командир сказал - ефрейтор, значит - ефрейтор...

Охотники еще утаскивали со двора тела расстрелянных, когда к ним подъехал Анненков.

- Где командир?

- В доме, вашбродь. С генералом толкует.

- Ага, - есаул соскочил с седла и бросил поводья своему ординарцу. - Пойдем, покажешь, - обратился он к отвечавшему, - а то мне его в этой хоромине час искать.

Однако искать штабс-капитана явно не понадобилось бы и без провожатого. Уже поднимаясь по лестнице, Анненков явственно расслышал захлебывающийся плачущий голос, который быстро-быстро докладывал о расположении частей тридцать восьмого корпуса. Есаул пошел на голос и скоро оказался в кабинете.

Тут, привязанный к креслу, сидел абсолютно голый человек, а над ним нависали двое охотников, которых Львов-Маркин в свое время обучал методам экспресс-допроса. Методы были грубыми, можно сказать - дилетантскими, но эффективными. Правда, после такого допроса всегда приходилось отмывать помещение.

- Кого потрошишь? - поинтересовался Анненков, прикрывая за собой дверь.

- Генерал-майор Ципсер, начальник штаба тридцать восьмого корпуса Рейхсхеера , -ответил Львов из-за стола, сидя за которым он быстро писал карандашом протокол допроса. - Только знаешь, какой-то он тупой: ни черта толком не знает и не помнит. Все из него приходится клещами тащить... в фигуральном смысле, разумеется.

Анненков-Рябинин посмотрел на голого генерала и усмехнулся:

- И в самом натуральном смысле - тоже, верно?

Не отрываясь от записей Львов пожал плечами:

- Не мы плохие, жизнь плохая...

- Ладно, закончишь - протокол немедленно ко мне. Да, а кого это ты во дворе исполнял?

-А... - Львов дописал и махнул рукой - Поляки тут... были...

Анненков-Рябинин покачал головой:

- Ну, ты маньяк...

- Сказали мне в военкомате и отправили служить в спецназ, - продолжил Львов без улыбки. - Слушай, я перед тобой повиниться хочу.

- Боже спаси и сохрани! Что ты еще натворить успел?

- Ну, этих офицеров немецких... Их же скоро хватятся, искать начнут, вот и устроят нам похохотать... - Львов огорченно вздохнул - Понимаешь, я думал, что если штабные, то ценной инфы из них добыть - раз плюнуть. А они и не знают особо ничего. Ну, то есть, знают, конечно, только без карт и прочих документов они мало что сказать могут. Память - штука своеобразная.

И он снова вздохнул.

Анненков-Рябинин посмотрел на своего боевого товарища, подумал и спросил:

- Интересно, а ты понимал, что их искать станут, когда принимал решение на захват?

- То-то и оно, что знал, да вот, понимаешь, польстился...

Есаул взглянул на огорчённое донельзя лицо друга и вдруг весело рассмеялся. Львов воззрился на него с недоумением, потом несмело улыбнулся и наконец тоже засмеялся. Он почувствовал, что его друг знает что-то, что спасет их от беды, и искренне радовался тому, что не подвел всех, как говорится, под монастырь...