Отморозки (СИ)

- Если не на ходу, сможем эту дуру демонтировать?

- Сможем, - уверенно сказал Львов. - Я те даже больше скажу: тут еще одна такая же дура на обычном лафете имеется. Вроде бы их просто в кузов грузовиков ставили и - аля-улю, гони гусей! Грузовик, ясное дело подбили и поленились сюда тащить, а дуре ничего не сделалось, вот ее и - того... Ну как, твое благородие? Угодил?

- М-да уж... Нет слов, одни междометия... - И с этими словами Анненков-Рябинин обнял друга и крепко сжал, - Везучий ты, чертяка! В следующий раз, я понимаю, ты танк 'Тигр' захватишь?

- 'Леопард' А2, - поморщился Львов-Маркин. Рука еще окончательно не зажила, а объятия Анненкова были воистину стальными...

Следующий день прошел в Шиплишках удивительно спокойно. Никаких эксцессов если не считать двух неприятных случаев. Первым оказались трое немцев, спрятавшихся в погребе и переждавших там ночной налет. А утром они, изрядно намерзшись в своем подземном укрытии, решили попробовать уйти из городка и дать знать германскому командованию о всех тех безобразиях, которые творятся у них в тылу. Их заметили, при попытке захватить началась стрельба. Погиб один драгун из эскадрона штабс-ротмистра Васнецова, но и из беглецов не уцелел никто.

Вторым чрезвычайным происшествием оказалось изнасилование местной жительницы двоими рядовыми из роты Крастыня. Взбешенный этим известием Анненков приказал повесить обоих негодяев и насильников повесили на площади напротив костела. Рота, было, заволновалась, но к Крастыню примчался Львов со своими охотниками и двумя пулеметами, и волнение как по волшебству стихло.

Анненков озирал склад, который оказался ни много, ни мало - складом трофейного вооружения и амуниции и на душе у него становилось весело. Бронеавтомобиль, да еще и на ходу, два полностью исправных легковых автомобиля 'Руссо-Балт', один из которых даже оказался заправлен, восемь полевых трехдюймовок и одна 48-линейная легкая гаубица, семь пулеметов 'Максим' и три 'Мадсен', две тысячи винтовок, полмиллиона патронов - всего и не перечислить. Правда, у одного мадсена заклинило затвор, а два максима не тянули ленту, но оружейники заверили, что вот еще пару дней - и все будет в норме. Не извольте беспокоиться, господин есаул...

Но вот кроме оружия, которым теперь вся 'сводная, штурмовая бригада имени генерала-лейтенанта Давыдова' снова оказалась снабжена даже с переизбытком, все остальное Анненкову как-то не очень нравилось. За время путешествия по лесам и болотам форма у людей истрепалась, и даже господа офицеры нет-нет, да и щеголяли прорехами в кителях или галифе. А про порыжевшие ремни и сапоги можно было и не говорить.

Полковник Рябинин не любил небрежности во внешнем виде, и просто с ума сходил, видя у подчиненного оторванную пуговицу или прореху в гимнастерке. И вот, наконец, свершилось: в этих богом и людьми забытых Шиплишках обнаружился склад обмундирования. Правда, немецкого, но не придал этому большого значения. Даже наоборот - обрадовался, так как вспомнил о возможностях авиаразведки и быстро сообразил, что колонна войск в фельдграу, движущаяся по дороге в любом направлении не вызовет у немецких авиаторов никаких вопросов или подозрений. И со спокойной душой отдал приказ: всем переодеться в немецкие трофеи...

-...Твое благородие, ты с дуба рухнул, или съел чего? - Львов в упор посмотрел на своего друга, - Ты чего творишь? Хочешь, чтобы у нас начался бунт, бессмысленный и беспощадный?

- Постой, постой, - не понял Анненков. - Ты чего на меня накинулся? Что я те сделал?

- Не сделал? А как насчет твоего приказа переодеться в немецкое? Мне, знаешь ли тоже не улыбается, чтоб меня, в случае чего, повесили, как шпиона.

- Не понял?

- Чего ты не понял? Если, не дай бог, я сейчас в плен попаду, то мне - лагерь, да к тому же - плохо охраняемый. Я оттуда и сбежать могу, - Маркин ухмыльнулся. - Тем паче, что мой Львов немецкий знает. Не как родной, но знает. А если я немецкую форму на себя напялю - разговор со мной будет короткий. А веревка - длинная!

- И что? Ты в плен собрался?

- Я - нет, хотя может случиться всякое. А вот господа офицеры воду мутят, да и солдатики волнуются. Здесь еще Женевские и прочие конвенции соблюдаются почти как прописано. Тут к пленному даже невесту могут пропустить. И приедет, и выйдет за военнопленного замуж, и домой вернется, и никто ее не интернирует...

Анненков-Рябинин недоверчиво посмотрел на своего друга:

- Врешь?

- Чтоб я на мине подорвался! Где-то мне попадалось, что за время Первой Мировой таких свадеб сыграли полторы тысячи , - Львов хмыкнул. - Война джентльменов, что ты хочешь.

Анненков-Рябинин глубоко задумался. Действительно, получалось как-то не комильфотно - офицеры таких фокусов не поймут. Да и солдат взбунтуют. Легко и непринужденно. Но делать-то что-то надо! Нельзя же бесконечно мотаться по тылам немецкой армии в РУССКОЙ военной форме! Вычислят, окружат, прижмут к реке и - крышка! 'Если прижмут к реке - крышка!' Хотя... Постой, постой...

- Осип! - позвал он своего ординарца. - Принеси-ка, пожалуйста мои запасные погоны и немецкий мундир.