Отморозок

И я сразу перестаю бояться, с удивлением обнаруживая, насколько я могу ему доверять и довериться – полностью, беспрекословно.

Расслабляюсь и отдаюсь этой странной ласке, впитываю её в себя, проглатывая жаркие стоны.

Мы многое успели за эти несколько дней, откровенные ласки там – руками, языком, – всё это было остро, пряно, всё это я впитывала и жадно принимала, но никогда не случалось ничего подобного.

Мне кажется, что я умираю и возрождаюсь с каждым движением, безжалостно сминая простыню руками, захлёбываясь даже не стоном, а криком.

В этот раз я подхожу к пику наслаждения очень быстро. Возможно потому, что каждую новую секунду отчаянно боюсь и, кажется, так же отчаянно хочу, чтобы наша последняя грань оказалась позади, чтобы шаг в то запретное всё-таки был сделан.

Он упирается на локти, раскачивается надо мной, и продолжает скользить членом у меня между ног. Задевая клитор, кружась у запретного входа, раздвигая уверенно складки, заставляя меня привыкнуть к этому, заставляя меня желать этого, заставляя меня метаться по подушкам с его именем на устах.

– Эрик, я… – выстанываю без остановки.

И подаюсь ему навстречу, не думая, не боясь, что он может сорваться. Он сильнее, чем я. Он может себя контролировать.

Кусаю губы, царапаю плечи Эрика, тяну его на себя и снова прошу…

– Пожалуйста, Эрик… пожалуйста…

Тихая волна, которая окутывает меня мягким удовольствием, постепенно закручивается в чуть болезненную спираль. Я не знаю, о чем прошу его. Я не знаю, как еще могу хоть что-либо говорить, как успеваю произнести хотя бы слово за своими непрерывными стонами…

Мне больно, невыносимо больно оттого, что так хорошо.

Еще одно движение – скольжение его члена становится грубее, настырнее.

И еще одно, теперь уже с его пальцем, который размазывает мою влагу по клитору.

– Шерон… – голос Эрика заставляет меня открыть глаза, вынырнуть на секунду из водоворота удивительных ощущений.

Чтобы в следующую секунду захлебнуться от собственного громкого гортанного крика, потому что удовольствие заставляет меня практически умереть.

И снова вернуться к жизни от легких поцелуев в шею. Такие нежные, что на глазах выступают слезы, а с губ срывается новый стон.

Безопасность и тишина пустого дома позволяют мне не сдерживаться, позволяют мне впитать полностью эти минуты, насладиться жаркими спазмами и ускользающими всполохами удовольствия.

Когда я вновь обретаю способность дышать, бросаю обеспокоенный взгляд на Эрика. Если я получила свою разрядку, то он ещё нет.

Привычно тянусь рукой, уже зная, что собираюсь сделать, но он меня останавливает.

– Нет. Просто смотри.

Он полулежит на подушках, одной ногой упирается в матрас, вторую вытягивает – наверняка, чтобы мне было лучше видно. Обхватывает рукой член, просто обхватывает, а я уже рвано выдыхаю от этого зрелища.

Понимающая усмешка на долю секунды трогает его губы, будто дразня меня. Его большой палец начинает скользить по головке, но недолго. Да, я помню, ему нравится жестко.

Сжав пальцы, он начинает водить ими по напряженному члену. Все резче и резче. Глядя в мои глаза. Как будто хочет подарить мне миг своего удовольствия.

Жарко… как же здесь жарко…

Или виной всему взгляд, который не просто меня пожирает, а сдирает запреты, которыми я себя окружила. Мне хочется целовать его приоткрытый рот, хочется скользить языком по его коже, хочется пройтись языком по его скулам и подбородку, вцепиться зубами, оставить свой след…

Но, будто почувствовав, он качает головой, и я обессиленно выдыхаю. Послушная девочка во мне соглашается с тем, что надо сделать так, как он хочет. А другая, которую он сам разбудил, решает сделать по-своему, и все равно помочь ему, принять участие в его удовольствие.

Сев на постели, развожу ноги и опускаю вниз руку.

– Блядь… – тихий стон Эрика разрезает тишину, сплетенную из наших дыханий.

Голова чуть кружится от моей смелости и от того, как дергается кадык на сильной шее моего сводного брата. Прикасаюсь к себе – так, как учил меня он. Так, как он ко мне прикасался.

Ласкаю взглядом его тело – это же можно, это он разрешил. Непроизвольно облизываю губы, когда смотрю на головку с капелькой смазки. Я бы слизала ее, я бы слизала ее своим языком, но сейчас ее размазывают его пальцы, и это захватывает дух.

То, как он дышит. То, как толкается в свой сжатый кулак. То, как он меня хочет – до черноты в глазах. Все возбуждает настолько, что ведет меня к новой грани. Мой палец, скользящий по клитору – лишь малый вихрь в том цунами, которое подхватывает меня.

– Быстрее, милая, – подгоняет меня Эрик, и сам ускоряет движения.

Несколько секунд…

Бесконечность, когда наши взгляды настолько сильно сцепляются, что затрагивают нечто глубинное. Порочное. Темное. Ненасытное. Только наше, для нас.

Он выгибается, толкается бедрами вперед, и…

Его стон, через сжатые зубы…

Белые капли падают на его живот, увлажняют пальцы, но он делает еще несколько быстрых толчков, а его взгляд повторяет приказ: «Быстрее, милая… ну же…»

И я снова взрываюсь.