Отморозок

Через несколько минут кухня напоминала место побоища. Мука была только началом – дальше в ход пошёл кленовый сироп и бог знает что ещё. Мы носились друг за другом по кухне, не слишком обращая внимание на то, что оба перепачканы с ног до головы.

Было весело и как-то легко. Мы остановились лишь когда совершенно выдохлись. Эрик поймал меня в объятия, хотя я всё ещё пыталась обсыпать сахаром его волосы.

– Эй, эй, прекрати, – с улыбкой сказал он. Заглянул в глаза, и от этого взгляда я застыла. Предвкушение, мурашки, царапающие позвоночник, тот самый момент, когда веселье остаётся позади, уступая место чему-то другому. – Посмотри, что ты устроила!

– Я устроила? – выдыхаю возмущенно.

Но не успеваю договорить. Он наклоняется ко мне ближе и слизывает кленовый сироп с моей щеки. Медленно, с удовольствием скользя языком по моей коже. И всё становится неважным – вообще всё.

– Я знаю, что нужно делать, – говорит уверенно он.

И я уже больше не возражаю. Меня это вполне устраивает. Если он знает, что нужно делать – пусть делает. Пусть… только скорее… пока не исчезло ощущение, будто в моей груди парят маленькие воздушные пузырьки.

К счастью, он не заставляет себя ждать, подхватывает меня на руки и куда-то несёт. И я не слишком разбираюсь, куда, потому что в это время наконец-то делаю то, что мне хотелось с первой минуты, когда я увидела его на кухне – запускаю пальцы в его волосы и сцеловываю сладкие капли со лба. Сладко… как же сладко…

А потом прохожусь по его лбу языком, опускаюсь к его щекам, хотя там нет кленовых следов. Какая разница? Он же не видит, а мне очень хочется. И это занятие кажется мне куда важнее, чем что угодно другое в этом мире.

Я прихожу в себя только когда он вталкивает меня в душевую кабину и сверху льётся вода.

Я в одежде, перепачканная всем, чем угодно, а он в фартуке.

Впрочем, и то и другое тут же исчезает и оказывается скомканным где-то в углу, а мы стоим в душе, тесно прижавшиеся друг к другу.

Вода смывает с нас следы побоища, льётся сверху, не давая дышать.

И тогда я делаю то, чего, наверное, хотела всё это время – или захотела мгновение назад. Поднимаюсь на цыпочки, дотягиваюсь губами до его губ и целую его.

Сама. Как он и хотел.

Как хотела я…

Сердце пускается вскачь от моей смелости и того, что я получила запретное, желаемое. Его губы… они слаще сиропа…

Это последнее, что я успеваю подумать, потому что Эрик вмиг перехватывает инициативу. И показывает, как именно ему нравится. Его поцелуй жаркий, глубокий, жадный, словно отказали все тормоза.

А их и правда больше нет. Потому что я отвечаю точно так же. Жадно, пусть и неумело.

Но с Эриком это не имеет никакого значения – как будто он всё может и умеет за нас обоих.

Я хватаюсь за его плечи, дышу ему в губы, позволяю ему поглотить мой стон, когда его язык становится слишком настойчивым. Он не целует, нет. Он будто меня завоевывает, захватывает новые территории, утверждает свои права.

Не могу говорить, не хватает дыхания, наши языки сплетены… Но он будто считывает сигналы, которые посылает мой пульс: «Можно, можно… еще… пожалуйста, я хочу с тобой больше…»

Его рука скользит ниже, проходится у меня между ног, задевая чувствительную точку, срывая стон с моих губ, и я уже ни капли не сдерживаюсь и не пытаюсь себя винить в том, что чувствую, подаюсь ему навстречу, почти заставляя продолжить ласку.

Целоваться в душе, задыхаясь от падающих сверху струй воды, от нежности, от невыносимой страсти – это настолько прекрасно, что я теряю счёт времени.

До тех самых пор, пока меня, одуревшую от возбуждения, Эрик не вытаскивает наружу. Ухватив полотенце, начинаю вытирать мокрые волосы. Но Эрик не дает мне закончить – опрокидывает меня на кровать, так, чтобы я лежала на спине.

Не позволяя моему стыду прорваться наружу, не давая ему ни единого шанса, он сгибает мои ноги в коленях и ногой разводит их.

– Охуительно, – бормочет он, рассматривая меня там… прямо там…

А потом его взгляд поднимается вверх, задерживаясь на моем животе, на сосках, которые ноют только от одного его взгляда, на моих губах, которые он целовал.

– Ты такая красивая, Шерон, – шепчет он.

И даже не верится, что раньше я бы умирала от ужаса, а теперь мне мало… Мне так всего мало…

Во мне бурлило радостное возбуждённое предвкушение. И какая-то совершенно сумасшедшая уверенность в том, что мне понравится. Все, что он захочет и сделает, все, о чем он попросит меня – понравится. Только вот…

Все равно испуганно сжимаюсь, когда моих горячих и влажных складок касается головка его члена. Уверенно скользит вдоль, ощутимо задевает клитор, заставив меня со стоном выгнуться навстречу, но…

Он так близко, слишком близко к тому, чтобы нарушить запрет, и к моему возбуждению прибавляется изрядная порция страха и адреналина. А что, если он нарушит наш договор?

Одно движение – и всё. Слишком мало отделяет нас от той черты, которую мы не должны переходить.

Я испуганно смотрю на него, он ловит мои пальцы, сжимает их и еле слышно, наверное, одними только губами говорит:

– Не бойся.