Отмщение

Десантники тем временем, без всякой указки занялись помощью раненным. Кого-то вытаскивали наружу из покореженного нутра бывшего штаба на руках, кого-то - на подобии носилок. Другие, коих оказалось, увы, немного, вышли сами. В том числе и Хопкинс.

Вернувшийся Лазарев уточнил:

- Александр Игоревич, можете проследовать с нами к объекту?

И, прежде чем Кузнецов успел скрепя сердце согласиться, в разговор встрял Хопкинс.

- Добрый день, полковник. Майор НКГБ Антон Хопкинс. Я вполне могу проследовать вместо товарища адмирала.

Лазарев вопросительно глянул на Кузнецова.

- Все в порядке, Алексей Тихонович, - кивнул адмирал. - Антон Кристоферович в курсе всего. Кроме того он является одним из руководителей сопротивления и может быть гораздо более полезным сопровождающим...

- Ясно, - Лазарев отрывисто кивнул. - В таком случае я следую дальше и жду вас...

- Минуту, полковник! - остановил собравшегося было убегать Кузнецов. - Вторая цель - администрация. Можете выделить хотя бы батальон для зачистки и контроля над объектом?

- Да, конечно, товарищ вице адмирал. 137-я гвардейская по-прежнему в вашем подчинении.

- Не стоит ломать сложившуюся структуру... Не сейчас, во всяком случае! - заметил Кузнецов.

- Слушаюсь, - примирительно ответил полковник. Затем, обернувшись, крикнул. - Лейтенант Гречко! Ваш батальон переходит в непосредственно в подчинение вице-адмирала Кузнецов.

Подбежавший лейтенант подбежал к полковнику, застыл навытяжку с автоматом наперевес. Смешливые серо-стальные глаза на широком, открытом лице озорно блестят, подбородок горделиво вздернут. Настоящий гвардеец.

- Здравия желаю, товарищ вице-адмирал! Разрешите обратиться к полковнику Лазареву.

- Обращайтесь, лейтенант.

- Товарищ полковник! Лейтенант Гречко по вашему приказанию прибыл.

- Приказ понятен?

- Так точно! Разрешите исполнять?

- Исполняйте, лейтенант. Выступайте сейчас же...

... Кузнецов занял место на броне танка во главе колонны. Наравне с остальными бойцами. Несмотря на отсутствие мундира, фуражки, орденов и звезд на погонах ни у кого не возникало сомнений - сухощавый, заметно изможденный человек с невероятно твердым, волевым взглядом принял командование по праву. Несмотря на то, что возник адмирал из ниоткуда. Его право отдавать приказы - и вера в их правильности распространились на всех.

Сам Кузнецов старался не выделяться без нужды и не претендовать на лидерство. Он как никто остро понимал нелепость положения. Впрочем тактичный лейтенант быстро уловил настроение командира. Вначале Гречко пытался соответствовать букве статуса, но затем, заметив недовольство Кузнецова, перестал. Да и десантники прекрасно справляются с задачей и без излишне высокого контроля.

Добрались к центру быстро - машины в городе и раньше ездили крайне редко, а после всякое движение прекратилось вовсе. Танки с красными звездами на башнях и бортах, с трепещущими по ветру знаменами бежали по улицам лихо и свободно, чуть покачиваясь на поворотах. А из окон процессию провожали сотни, тысячи пар глаз. На улицу люди пока старались не выходить, справедливо опасаясь стрельбы, очаги которой то и дело разгорались в разных районах. Но в груди у них уже возрождалось, просыпалось, выпрямляя спины и расправляя плечи, так ещё недавно забытое чувство.

Центральная площадь открылась сразу, рывком. Плотная застройка как-то вдруг расступилась, почтительно скользнув в стороны. Колонна резко свернула и вышла к зданию администрации. И от увиденного острый холод волной пробежал в груди Кузнецова.

Первое, что бросилось - не могло не бросится - в глаза: черные, обгорелые остовы техники на обновленном поземкой белом просторе. Они лежали изувеченные, покореженные, злые, даже в смерти не прервавшие противостояния - застывшее лицо войны. И умиротворяющий снежный саван уже накрыл их. Ощетинившийся лезвиями лопастей вертолет, протаранивший танк, два других бронированных титана с развороченными, вывороченными бортами. Да и сама площадь отчетливо несла отпечаток боя. Стоило лишь немного приблизиться, чтобы различить... Ярко-алые пятна, уже ставшие льдом на середине площади, сломанными куклами лежащие рядом со входом люди - наши и немцы, все вместе. Опрокинутые и сбитые влет, сцепившиеся в вечном противостоянии. Изломанные пулями щербатые булыжники, оббитый гранит фасада, щедрая россыпь стеклянных кристаллов, покрывшая площадь.

Ближе, танки продвигались ближе. Погружаясь с головой в гнетущую атмосферу места с головой.