Относительные ценности (ЛП)

Фелисити. Боюсь, по отношении к Синтии я вела себя ужасно. Но иногда она просто выводит меня из себя.

Питер. Лично я думаю, что они оба тоже жуткие зануды, и всегда так думал.

Фелисити. Может и зануды, но они такие давние друзья. Я знаю их очень уж много лет. С Синтией мы еще ходили в школу.

Питер. Готов поспорить, она была первой в классе по алгебре и капитаном команды по травяному хоккею.

Фелисити. Она также играла Болингброка в «Ричарде втором», и у нее свалился парик.

Питер. Похоже, она надела его вновь.

В этот момент в комнату тихонько входит Мокси.

Останавливается в дверях.

Фелисити. Что скажете, Мокси? Я забыла что-нибудь важное?

Мокси. Нет, моя госпожа. Я просто хотела поговорить с вами, вот и все… Я зайду позже.

Питер. Нет, нет, дорогая Мокси. Я иду в деревню, так что не буду вам мешать.

Мокси(сдавленным голосом). Это не так и важно, сэр… Я лучше зайду позже.

Она торопливо уходит.

Фелисити. Ой-ой-ой.

Питер. Она просто сама не своя.

Фелисити. Печально, действительно, печально. Она может заразить этим и остальных. Как, по-твоему, почему она принимает случившееся так близко к сердцу?

Питер. Вы с ней много об этом говорили?

Фелисити. Нет. Стоит мне коснуться предстоящей женитьбы Найджела, она переводит разговор на другое. Я думаю, Мокси очень рассержена.

Питер. На Найджела?

Фелисити. Да. Она его обожает. Всегда обожала, с того самого дня, как пришла сюда. Ты знаешь, ему было только пятнадцать, и они вместе ездили на дневные спектакли, а потом пили чай в «Гантерсе». Мне представляется, она считает, что он уронил фамильную честь.

Питер. Может, она права.

Фелисити. Еще есть надежда, что она ошибается.

Питер. Если и есть, то очень призрачная.

Фелисити. Но почему? В конце концов, это не первый случай, когда английский аристократ женится на актрисе. В прежние времена такое случалось сплошь и рядом. Разумеется, я понимаю, что это всегда сопровождалось семейным скандалом, но, в конце концов, все так или иначе образовывалось. Посмотри на Глорию Бейнбридж, заживо похороненную в Линкольншире и прекрасную хозяйку дома. Или на Лили Грантуорт с ее чудесными мускулистыми сыновьями. Я думаю, аристократия, то, что от нее осталось, в большом долгу перед театром.

Питер. Голливуд — это вам не театр. Там куда больше мишуры.

Фелисити. Не думаю, что это имеет значение. Мы живем в век гласности и открытости, и почему бы нам им не наслаждаться?

Питер. Вы прекрасно знаете, что ненавидите этот век. Терпеть не можете, когда вас слепят фотовспышками, если приходите на бал дебютанток, или ловят в кадр в Дорчестере с набитым спаржей ртом.

Фелисити. Это случилось на благотворительном обеде. А ты сам? Тебя же постоянно фотографируют, когда ты кого-то провожаешь на вокзалах или аэропортах, и тебе это нравится.

Питер. Это часть моей работы, и мне это совсем не нравится, меня от этого тошнит. Но нельзя обеспечить прибыльность туристического агентства без рекламы.

Фелисити. Один из самых отвратительных аспектов современной английской жизни состоит в том, что очень уж многим твоим друзьям приходится работать, а вот этого-то они как раз и не умеют.

Питер. «Железнодорожные, морские и воздушные перевозки Инглтона» славятся своей эффективностью.

Фелисити. Лишь благодаря этой похожей на мышку девушке в очках. Если бы не она, ты бы никого не смог отправить дальше Фолкстоуна.

Питер. Не понимаю, почему вы должны набрасываться на меня только потому, что ваш сын женится на кинозвезде, а ваша служанка жутко из-за этого расстроена.

Фелисити. Я тоже расстроена. Я уже сказала тебе, это заразительно. Последние три дня были сущим адом. Синтия Хейлинг пилила мои нервы, как циркулярная пила, Мокси ходила мрачнее тучи, Крестуэлл саркастически ухмылялся, да еще Роза Истри прислала мне безобразное письмо, с призывом: «Ни шагу назад».

Питер. А ей-то какое дело?

Фелисити. Пойди и спроси ее. Она и твоя тетушка.

Питер. Вам нужно успокоиться, дорогая, и сосредоточиться на текущей проблеме.

Фелисити. Именно это я и пытаюсь сделать, но меня постоянно подзуживают. Я уже приняла решение встретить Миранду Фрейл безо всякого предубеждения, какой бы она ни оказалась ужасной.

Питер. Едва ли она будет ужасной. Скорее, абсолютно завораживающей. Непринужденной и естественной, и весь день в доме будет звенеть ее мелодичный смех.

Фелисити. Вот этого я боюсь больше всего.

Питер. А может, в ней будет капелька грусти, немного усталости, даже обиды на жизнь, которая неласково обошлась с ней. Такой она была в «Моем глупом сердце».

Фелисити. Ты о том фильме, где с ней так грубо обошелся Эдуард Робинсон?

Питер. Нет. Тот назывался «Женщины смеются в любви».

Фелисити. Внезапность, вот что расстраивает меня больше всего.

Питер. Правда?