Отныне и вовек

Тербер положил обе пули в карман, с нежностью подхватил бутылку и заглянул в стенной шкафчик, проверить, не разбит ли проигрыватель с пластинками. Над двором несся на восток новый самолет, и Тербер, заботливо прижимая к себе бутылку, пробежал по хрустящим осколкам на галерею.

В спальне солдаты начали с обиженным видом собирать снаряжение. Укладывались все, кроме Терпа Торнхила — по-прежнему в каске и нижнем белье, он все так же валялся на полу под прикрытием койки и четырех матрасов — и кроме рядового Айка Галовича, который лежал на койке, прижав к боку винтовку и спрятав голову под подушку.

На безлюдном третьем этаже, откуда солдаты торопливо стаскивали полевое снаряжение вниз, чтобы в спальне свернуть его в скатки, в южном конце галереи возле двери уборной карабкался по железной лесенке на крышу Ридел Трэдвелл, держа в руках АВБ и ухмыляясь во весь рот.

— Дождался! — крикнул он Терберу. — Всю жизнь таскаю на себе эту дуру, так теперь хоть сам из нее стрельну! Первый раз, ей-богу. Даже не верится.

Он исчез в люке, и Тербер вслед за ним выбрался наверх. На участке крыши, закрепленном за их ротой, большинство сержантов в ожидании встречи с противником прятались за четырьмя дымовыми трубами, кое-кто, опустившись на колени, укрывался за парапетом по углам; длинные АВБ были взгромождены передними лапами на невысокий парапет или на трубы, и задранные дула жадно смотрели в небо; бутылки виски стояли возле стрелков вплотную к парапету. Риди Трэдвелл пришел без бутылки и сейчас бодро пристраивался рядом с Вождем Чоутом — у того бутылка была. Два сержанта перемахнули через парапет на участок шестой роты и встали там за трубами. В это время сержанты шестой роты как раз начали вылезать на крышу и затеяли громкую перебранку с сержантами седьмой роты, требуя, чтобы те освободили их место. На соседних крышах из люков тоже повалили сержанты, вооруженные АВБ, винтовками и пистолетами. Кое-где устанавливали пулеметы. В основном на крыши вылез только старший сержантский состав, изредка мелькали младшие сержанты, а из рядовых здесь были только Ридел Трэдвелл и два других зенитчика из седьмой роты.

— Пустые обоймы бросайте во двор! — крикнул Тербер, пробираясь к краю крыши. — Передайте всем. Пустые обоймы бросать во двор! Заряжающие поднимут. Бросайте пустые…

С юго-запада, треща пулеметами, стремительно приближалось звено из трех самолетов, и стрелки радостно зашумели, точно компания бродяг, впервые за многие годы предвкушающая сытный обед. Со всех крыш открыли оглушительную пальбу, земной шар вздрогнул и замер. Спор на крыше шестой роты тоже замер, и спорщики сиганули все вместе за одну и ту же трубу. Тербер непроизвольно повернулся навстречу самолету и, не сходя с места, без передышки застрочил из АВБ, Бутылку он крепко зажал между коленями.

Приклад тяжелой АВБ бил его в плечо короткими резкими ударами.

Справа Пит Карелсен, укрываясь за трубой, радостно садил из пулемета, а Майкович и Гренелли с мрачными лицами удерживали брыкающуюся на трубе треногу и дергались вместе с ней как на веревочке.

Самолеты благополучно проскользнули над казармами и понеслись дальше, чтобы, дописав верхнюю петлю гигантской восьмерки, вернуться назад. Стрельба прекратилась, и все опять загалдели.

— Мать твою за ногу! — громыхнул Вождь Чоут своим знаменитым басом, придававшим неповторимую лихость припеву полковой песни. — Последний раз я так веселился, когда бабушка прищемила сиську в стиральной машине!

— Тьфу ты, черт! — негромко ругнулся Пит за спиной у Тербера. — Он слишком круто повернул. Мы не тот угол взяли.

Тербер опустил с плеча свою АВБ. Горло и мышцы живота сводило от желания громко и бессмысленно завопить, заорать от восторга. Вот она какая, моя рота! Вот они какие, мои ребята! Разжав колени, он ухватил бутылку, поднес ее ко рту и глотнул — не потому, что хотелось выпить, просто надо было дать выход радости. Виски обжег горло веселым огнем.

— Милт! — окликнул его Пит. — Если хочешь, пристраивайся к нам. Места хватит и для тебя, и для бутылки.

— Иду! — прокричал он. Уши вдруг уловили звук горна, настойчиво трубившего откуда-то снизу один и тот же сигнал. Он шагнул к парапету и посмотрел во двор.

В углу учебного плаца среди общей беготни и неразберихи стоял перед мегафоном дежурный горнист и трубил сбор.

— Ты что, спятил? — рявкнул Тербер. — Это еще зачем?

Горнист опустил горн, посмотрел наверх и сконфуженно пожал плечами.

— Понятия не имею! — крикнул он в ответ. — Приказ командира полка! — И задудел снова.

— Пит, опять летят! — заорал Гренелли. — Вон! Один! — От волнения. голос у него сорвался на фальцет.