Отобрать для (у) князя, или Невеста из другого места (СИ)

И нырнула обратно в нутро кухни, исчезая за тяжелой дверью. А я осталась, постояла немного, пытаясь осознать, что набрала-таки денег на наряд для бала. Чудом! Везением! Умением, которое приобрела, развлекая своих сестер и брата. Улыбнулась, вспоминая, как придумывала для них новые речевки посмешнее и подлиннее, чтобы под них перемещать стаканчики. Удивительно было, что я до сих пор все эти стишки помнила и смогла выдать сейчас, в имномирной едальне.

И пяти шагов от таверны не сделала, как заметила старичка, примостившегося прямо на каменном приступочке соседнего строения. Того самого, что без недельной выручки по милости Шуркана остался. Он сидел, подтянув к себе одно колено, обняв его рукой, худобу которой только подчеркивал болтающийся синий широкий рукав рубашки. Тыльной стороной ладони другой руки дедушка стыдливо утирал слезы.

Я тяжело вздохнула, глянула на мешок с деньгами, в котором, наверняка были и монеты совсем недавно принадлежавшие этому седовласому мужчине преклонных лет, да и села рядом с ним.

— Ну, жалуйтесь… — выдала тихо.

Дедушка глянул на меня озадаченно, смешно шмыгнул носом и тут же отвернулся, пряча припухшие и покрасневшие глаза.

— Я иномирянка, так что мне можно, никому не передам, ибо некому, — произнесла я с искренней грустью и какой-то невольно вклинивающейся в тон безысходностью. — Так что говорите, чего на душе такого поганого. Полегчает авось…

— Эх, какая ты похожая… — выдохнул старичок. — Вроде и человечка, а добрая тоже…

— На кого похожая? — уточнила я, понимая, что нащупала ниточку, за которую можно потянуть, чтобы добраться до горестей старика.

— На внучку мою, Руиду, — вздохнул старик. — Люблю я ее, сил нет. Любил…

— Умерла что ли? — буркнула я, и тут же сама себя мысленно за это отругала. Ну тоньше надо было, не так прямо, а то как кол в кровоточащее сердце такие слова, по себе знаю.

— Если бы! — всхлипнул дедушка. — Озерный черт окаянный над ней поглумился. Уложил на площади в кружок цветочный ни живую, ни мертвую. Так она теперь и мается, кровинка моя, между мирами застрявши!

Меня будто бы током пробило! Выходило, что я разговаривала сейчас с родственником одной из жертв черного мага, которого разыскивает и моя призрачная соратница, и его светлость Дарьяр.

Глава 42

— Соболезную вашему горю, — произнесла я на выдохе, ощущая, как внутри закручивается странный вихрь чувств: и сострадание, и жалость, и предвкушающий интерес с капелькой неуместного азарта (ведь я могла действительно узнать что-то полезное для расследования). — Но, раз ваша Руида еще не ушла безвозвратно, значит шанс на ее спасение есть!

— Вот и я надеюсь на это! — выпалил с жаром старик. — Присмотрел один артефактик тут у нас, у знаменитого мастера Сурнака. Он его из заморского путешествия привез и доработал. Говорит, артефакт этот способен болезни, магией насланные, лечить. Может быть, он и может помочь внученьке моей…

— Ну вот видите, есть средство! — кивнула я, стараясь подбодрить дедулю.

— Так-то так, да только стоит он — ух! Мне в моей лавке столько за оставшийся век не заработать, — сообщил несчастный. — А кроме Руиды у меня же никого не осталось. Сын мой подался в стражи ущелья, да и погиб там, жена давно уже покинула меня, а невестка… Вышла замуж второй раз, за столичного франта, Руиду бросила и хвоста не показывала за все годы! Бедная моя девочка, сиротинушка, малышка моя!— Так может разыскать надо нерадивую мамашу, пусть поможет дочери-то! Деньгами! — резко вставила я.

— Да ну ее! С этой змеи и чешуи во время линьки не допросишься! — отмахнулся страдалец. — Сам хотел артефакт выкупить! Хорошо на этой неделе поторговал. Я же одеждой да украшениями торгую, а все местные решили принарядиться к приезду князя с отбором. Пошел к Шуркану, надеялся, пожалеет меня Свет великий, поможет выиграть еще чуть-чуть, и я уговорю мастера Суркана продать мне артефакт, отдам полцены сразу, а вторую половину в рассрочку выплачу! А вон оно как обернулось! Шуркан шулером оказался! А мужики-то ему верили, думали, ну зарабатывает, конечно, помаленьку рыжий этот, но так-то честный, просто умелый в игре. За честь его обыграть считали! Вот я старый дурак!..

Дедушка снова отвернулся, украдкой смахивая вновь выступившие на глазах горькие слезы. Мое сердце сжалось в комок, а вслед ему и рука стиснула мешок с монетами. Так паршиво мне стало, так мерзко от себя самой. Платье мне надобно, чтобы перед князем покрасоваться, чтобы на бал дурацкий пустили, а тут у человека единственная родная душа на грани! Зачем мне этот бал? На что я надеюсь? Что Дарьяр увидит меня в роскошном наряде, обомлеет, да выберет себе в жены? Меня? Человечку? Князь, о котором я не один раз уже слышала, что он с молоком матери впитал к роду людскому презрение? Да и зачем мне вообще это надо?

Ладонь предательски закололо, напоминая о прикосновениях его светлости, губы обожгло огнем, как тогда, когда Дарьяр меня целовал…