Отомщенная душа

Его глаза сосредоточились на доме с чёрными ставнями и открытыми жалюзи. Молодая пара сидела за столом на кухне. Мать тянулась через стол, кормя младенца на детском стульчике, её длинные каштановые волосы ниспадали через плечо и закрывали лицо.

Эта картина заставила желудок Кейна заурчать. Он следил за ними уже около часа.

Женщина поднялась из-за стола, и, взяв посуду, она сложила её в одну руку. Кончиками пальцев мягко протёрла лицо ребёнка и пощекотала под подбородком. Раздалось тихое хихиканье.

Кейн зажмурился. Он больше не мог ждать. Неутолимый голод снедал его и бушевал внутри, не находя облегчения.

Он бросился через улицу, осторожно держась в тени. Если бы фонарь на крыльце загорелся, он, возможно, не выбрал бы этот дом. Но темнота на переднем крыльце гарантировала незаметность. За окном женщина ушла из кухни, оставив отца и ребёнка играть за столом.

Сейчас.

Он проскользнул через входную дверь и прокрался вдоль стен к столовой.

Смех ребёнка дразнил его.

Он, рыча, скривил губы, когда показался им на глаза.

Глаза отца с ужасом расширились.

— Господи Иисусе! — он потянулся за ножом для стейка, лежащим на столе.

Одним плавным движением руки Кейн полоснул мужчину по лицу, оставив там три зияющих царапины.

Человек схватился за щёку одной рукой и рассёк ножом воздух.

Ребёнок на детском стульчике закричал, из кухни раздался шум разбитой посуды.

Кейн потянулся к атаковавшему его отцу, крепко обхватил того за голову и впился зубами в шею.

— Нет! — Кейн вскочил с постели.

Капли пота стекали по вискам. Он дрожал. Липкую кожу подбородка что-то щекотало.

Он глянул вниз.

Кончик кинжала вонзился в кожу.

Кейн застыл.

Рукоятку ножа держала женщина, её глаза тёмно-серого цвета, цвета яростного, почти осязаемого шторма, пленяли его не хуже кинжала в руке.

Несмотря на клинок у горла, его дыхание замедлилось, сердце успокоилось. «Как прекрасно». Кейн медленно опустился на подушку, пока женщина крепко держалась за рукоять.

С ни разу не дрогнувшей рукой она показалась ему равнодушной — всё равно облегчение после пережитого им кошмара во сне. Она не произнесла ни слова, пока опускала оружие и отступала обратно к кушетке рядом с ним.

Кейн хотел понаблюдать за ней подольше. Хотел изучить каждую невозмутимую черточку её лица.

Но не успел, погрузившись в сон.

Глава 4

Эмблема отряда Алекси сверкнула золотом на эполетах чёрной кожаной куртки Джексона Уэйда. Седая, идеально уложенная шевелюра без единого выбивающегося из прически волоска, пятичасовая свежая щетина, покрывающая щёки и подбородок. Его пальцы в перчатках проследили глубокие борозды на снегу — следы от покрышек.

— Они ушли прошлой ночью. Свежий снег покрыл большую часть следов, сэр, — сказал Даниэль, младший солдат, который стоял за Уэйдом.

Уэйд поднялся и ударил его тыльной стороной ладони по лицу, голова парня дёрнулась в сторону.

Даниэль, которому было не больше девятнадцати, коснулся щеки, румянец замешательства выступил на лице.

— Да неужели, Шерлок.

Уэйд отступил от мальчика и прошёл через здание, где пыль и грязь покрывали пол. Тела разной стадии разложения засоряли каждый уголок первого этажа — полуразорванные трупы, разбросанные повсюду.

Просто кровавая баня.

«Гребаные дикари».

— Генерал Уэйд! — голос эхом пронёсся через обломки. — Этот ещё жив!

Скрестив руки за спиной, Уэйд направился к говорившему, перешагивая тела и лужи крови.

Пожилой человек, похоже, торчок, лет пятидесяти, одетый в потрёпанную одежду и пропахший виски, дрожал на руках солдата, присевшего рядом с ним. Несмотря на широко зияющую рваную рану в груди, он всё не изменялся.