ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

Аноним), „как и самый край населен различными людьми", (и в качестве латинца, на

первом месте ставит папистов): „есть католики. Водошский бискуп назначается

польским королем — то пз фрапцисканов, то из домпниканов. Русь держит веру

схизматическую, и подчиняется константинопольскому патриарху".

Но она-то, эта Русь, и была основою волошекой национальности, не только по

религии, по языку, но и по самой письменности, господствовавшей в Водощине. Мы

так точно омалороссиянили Волощину, как, в свое время, Литовщину, и так точно, по

нашим следам, вошла сюда Польша, переделывая наше православие в католичество, а

нашу национальность—в полыцизну.

Высшее сословие в сбродном населении Волощини составляли бояре, большею

частью выходцы из Червоной Руси и вообще из Малороссии, потом — из Польши,

Болгарии и русской Угорщипы. Ниже бояр стояли матли, а за ними следовали земяпь и

все прочее волошское поепольство. Могучий и потому главный элемент в волошском

населении составляли потомки римских Даков, от которых ведут свое происхождение

воспреобладавшие над всеми прочими элементами Румыны. Но Славян между Даками-

Румынами было и до сих пор есть не меньше, как было наших Русичей между

коренными Литвинами.

Торговое сословие образовали там Греки, Армяне и Жиды, как в древней Польше—

Немцы, вместе с Армянами и Жидами, а подонками всего населения были Цыгане.

Находясь между двух великих сил, християнской и магометанской, постоянно

споривших за обладание дунайским, днестровским и днепровским Черноморием,

Волощина носила на себе отпечаток той и другой силы. Воители реформированной

поидумейски веры Моисея и Иисуса не могли шагнуть за Мультаны и Волощину с

мечем, искавшим Божией правды в скрещении своем с мечами иноверцев,—не могли

потому, что защитники христианства в этой небольшой стране стояли против них

упорнее, чем в обеих Империях, разделивших между собой цивилизованный свет.

Упорство обходилось Мультянам и Волохам не дешево. Магометанский меч,

скрещенный здесь ради Божией правды с христианским, губил цвет населения края, а

менее стойких захватывали вассалы

.

125

Турок Татары, для продажи на европейских и азиатских базарах. Но подобно тому,

как разреживаемый воздух тянет к себе густой; подобно тому, как наша Малороссия,

llossia bassa итальянских географов, тем сильнее влекла в себе колонистов из

соплеменных и немецких стран, чем больше гибло их в защите плодородной почвы,—

Волощина, равно как и Мультаны, населялась новыми искателями нового счастья по

утрате старого. Редко встречаемое в других странах разнообразие пришельцев делало в

Водощипе то, что днепровский Украинец, днестровский Подгорец, Подолянин,

Волынец и Белорусс, и даже Полякъ—находили между Днестром и Дунаем, в смысле

этнографическом, как бы другую родину. С нами, Малоруссами, этот край соседская

враждебность разделяла, а наше вечное искание хоть ггргиои, абы йншои доли—

связывало. Волощину мы даже воспевали, как замену родины, подчиненной

пришельцам Ляхам:

Бувай здорйв, ЛИИЦЫИИЙ краю!

Вже ж я тебе покидаю:

Ой пийду ж я в Волощину,

И там же я не загину,

В Волощини щири люде,—

И там мени добре буде.

Старинные наши воспоминания о таких подвигах, какими прославились в

Волощине герои нашей утраченной Илиады, братья Струси, делали этот край нам

близким, как поприще борьбы с неверными, и дорогим, как место, где находили мы

богатую поживу в тяжкой, часто голодной и всегда убогой пограничной, жизни.

Возможность низвергать господарей с арендуемого у Турок престола и сажать на него

таких, которых Туркам было слишком трудно спихивать вооруженною рукою,—эта

заманчивая возможность особенно влекла наш пылкий, не имевший лучших целей дух

в постоянно опустошаемый и встающий в новом богатстве край. История нашего

козачества полна былей и небылиц о подвигах Струсей, Байд, Филоненков и

Канивченков за Днестром в Ясах, в Тягине, в Сочаве, на Киминском поле и на Черкене-

долипе. Общий взгляд на Волощину был у нас в XYII веке таков, что в Во лощину

стоит ходить за добычею и за спутницею добычи—козацкою славою. Такое

впечатление делала на Козаков Сагайдачного и Московщина, как при его жизни, так и

по смерти. Там обогащала жителей роскошная природа, здесь — трудолюбивая

промышленность.

126

;

Как в одной, так и в другой стране преславное Запорожское Войско, привыкшее

плиндрумпш и руйнувати во всю ширь „Божией милости" и „козацкого счастья",—не

стеснялось ни единоплеменноетью, ни единоверием. Этим оно свидетельствовало свое

родство с Татарами. Татарин, замышляя полонить людей для невольничьих базаров,

говаривал: „Мы сильно уповаем на милость Божию", и титуловал себя счастливым и

милосердым, а зачатый и рожденный им в незапамятные времена козак, мечтая о

пожарах и кровавых речках, оставил нам ио себе богохульную пословицу: „Бог не без

милости, а козак ие без щастя", и, сделавшись безопасным, зажиточным, даже

просвещенным, благодаря Москве, гражданином, до сих пор напевает с дикою грустью:

ОЙ КОЛИСЬ МЫ воювали,

Та бильше не будем:

Тогб щастя Й тої доли

По вив не забудем!

Три государства интересовались Волощиною в политических видах своих: Турция,