Отпечатки

— О да, конечно, — немедленно поняла Джуди. — О чем только я думала? Мистеру Бочке надо возиться с едой, а вместо этого ему приходиться возиться с нами. У нас еще будет время выпить, ребята! Пойдем, Тедди — нам пора. О — привет, Майк! Ужасно рада тебя видеть. Смотрите все — это Майк. Не ожидала тебя увидеть, Майк, — краешком глаза углядела «Чай „Лайонз“». Бог ты мой — управляешься все быстрее и быстрее! Впрочем, ладно — добро пожаловать, добро пожаловать! Ничего себе у нас вечеринка!

Да уж, подумал Бочка, это точно, да? Может, к нам еще Колдстримский, чтоб его, гвардейский полк заглянет через пару минут. Тогда можно будет построиться в шеренгу и вынести знамена к ебеням.

— О — не обращайте на меня внимания! — засмеялся Майк. — Я заскочил просто, ну чтобы, гм — убедиться, что Бочка, ну, понимаете — нашел кухню и во всем разобрался — но я смотрю, он уже вовсю пашет. А, Бочка? Вовсю пашешь, да? Еще раз привет, Пол. Я откопал эти медали Восьмой армии, если тебе еще интересно.

Глаза Пола уже загорелись.

— Правда? О да, Майк — просто супер. Я бы прям щас глянул, если ты не против.

— Ну разумеется — до ужина я совершенно свободен. Должен сказать, Бочка, — это невероятное облегчение для меня, что теперь ты делаешь, ну — все это.

— Ну да… — начал Бочка. (О черт — я же должен быть вежливым, да? Да, надо повежливее. В смысле — я только и мечтаю, как бы врезать им по рожам и наорать на них, чтобы убирались нахуй, но ведь нельзя, да? Надо быть вежливым…) — Было бы здорово, вообще-то… ну вроде как начать все дела, типа.

— Да, да, — засмеялся Пол. — Намек понят, Бочка, старина — мы уже уходим, ясно? Пошли, Майк. Да, а Уна твоя не против?

Майк энергично закивал:

— о господи — да она только за. И, кстати — помнишь, ты говорил, что тебя заинтересовал чайный сервиз? Ну, черно-белый?

— Какой — «Шелли»?[39]

— уточнил Пол. — О да — офигенный.

— Ну — еще у меня есть — держи челюсть, чтоб не упала! Еще у меня есть один или два предмета кисти Клэрис Клифф…![40]

Лицо Пола засветилось.

— Не может быть! Ты меня разыгрываешь! Что — настоящая Клэрис Клифф? «Фарфор-Эксцентрик», да? Оранжевые и синие каперсы?

Майк кивал так, словно отчаянно пытался раз и навсегда выбросить саму идею из головы:

— Имя-нно. Ну что, идем? Послушай — удачи тебе, гм — Бочка. Уверен, все неимоверно счастливы, что я больше не готовлю, — они набросятся на все, что приготовишь ты, как львы ненасытные! Ох… я не имею в виду, что это будет невк… ладно — ты, наверно, понимаешь, о чем я.

— Ерунда, Майк, — проныла Джуди, шлепнув его по плечу, как бы говоря «Да ладно тебе». — Та штука, которую ты приготовил на днях, — в воскресенье, кажется? Отличная такая мягкая куриная запеканка, да? Невероятно вкусная. Мы все так считаем. Абсолютно все.

— О, ну, спасибо, Джуди — спасибо. Ты очень добра. Ну что, идем, Пол? Да? Ну хорошо, тогда всем пока — увидимся за ужином.

Пол и Майк уже почти ушли, когда Майк обернулся и, похоже, с крайней неохотой — словно бремя вины внезапно стало совершенно невыносимым — ровно добавил:

— Вообще-то, гм, Джуди, — это была рыба, та штука. В воскресенье. Не курица. Рыба.

— Правда? — бодро ответила Джуди, ничуть не обеспокоившись. — Ну, она была невероятно вкусная. Мы все так считаем. Абсолютно все. Нам пора, Тедди, — пойдем-ка, приволочем бормотухи мистеру Бочке. Вообще-то, ребята, я пошутила — она невероятно вкусная.

Мы все так считаем. Абсолютно все.

Майк с Полом уже ушли, и Джуди с Тедди собирались последовать их примеру. Бочка (и, господи боже, времени-то сколько прошло) мог наконец-то расслабиться.

— А ты чего ждешь, Тычок? А? Иди давай — вали отсюда. Повесь, что ли, шмотки в шкаф, или что? Слышь — делай что хочешь, хорошо, только не здесь — лады, Тычок? Черт — ты сожрал почти всю банку этих самых — ну, абрикосов, или что это было. Ты чё, распробовал наконец? Чё думаешь — понравилось?

Тычок проглотил последний кусок непонятного нечто. Он пребывал в растерянности.

— Не знаю… — сказал он.

Бочка лишь закатил глаза, помахал ему вслед и наконец-таки, блин, занялся делом. Потому что, говорю вам, это непросто. По правде сказать, все непросто, когда вокруг люди. От них безобразие одно.