Отправляемся в полдень

Да, вижу. Тонкий дымок из трубы, будто вздыхает во сне.

– Дивный поезд, – главарь сектантов (а они точно сектанты!) щурится довольно, как сытый кот. – Может, пройти через миры и пространства. Довести куда хочешь, только загадай.

– Но ведь для этого нужно иметь билет?

– Верно, зайцем прокатится не выйдет.

Смеётся мягко, обволакивающе.

– Но Вер, второй мудрый и брат Пака, даст билет тому, кто явит ему Розу. Так сказано в пророчестве!

– Где искать мудрого Вера?

Адепт Розы не спешит отвечать, смотрит, как рентгеном просвечивает: ну-ка, ну-ка! Ага, вот тут на вашей душе тёмные пятна. Но, видимо, признаёт достойным для посвящения в тайну.

– За ними нужно спуститься в Подземелья Шильды.

Из Рая в Ад – стоило предвидеть. Но ставка в игре – моё возвращение.

И у меня нет права проиграть.

Глава 15. Если искать…

То, что просыпаюсь в своей комнате по крышей, не удивляет. Вчерашняя ночь была полна откровений и открытий. Она сотворила меня и научила творить. Я не помнила, как уснула, утомлённая новым. Доверяя абсолютно. Зная, что в безопасности. Ведь кольцо объятий – с крепостью обручального…

Счастливо, по-кошачьи, жмурюсь и смотрю на него из-под полуприкрытых ресниц.

Хорош.

Нравится, как он вскидывает руки и застёгивает запонки на белоснежных манжетах. Нравится лёгкая, едва слышная, походка: думает, что ещё сплю и не хочет пока будить. Нравятся движения – чёткие, исполненные силы и грации.

Мой муж.

Мой ангел.

Мой господин.

Он поднял меня из грязи. Вознёс. Дал крылья. Приблизил к своей чистоте.

Он…

Цыкаю: заткнись! Она смолкает и исчезает. Послушная у меня шиза.

Хихикаю, сладко потягиваюсь и говорю:

– Привет.

Он садится рядом, проминая кровать, притягивает меня и целует. Уже совсем по-хозяйски, но я не возражаю.

И представить не могла, что в его сумеречных глазах однажды взойдёт солнце, будет сиять столь ярко и греть. Этот свет испаряет всякий мрак в душе, оставляя только радуги и улыбку.

– Смешная и всклоченная.

Раньше бы ворчал, сейчас, похоже, доволен. Трусь щекой о грубую ткань его форменной сутаны.

– Уходишь уже?

Он крепче прижимает к себе и выдыхает эхом в волосы:

– Уже.

– Не хочу, чтобы уходил.

Цепляюсь за одежду, прячусь в объятьях.

– Сам не хочу, но надо.

– Когда увидимся теперь?

Отстраняет, смотрит строго, уже без солнца, но я больше не злюсь на внезапные похолодания глаз.

– Будет зависеть от тебя. Чем быстрее найдёшь тетрадь, тем быстрее приедешь ко мне в столицу.

Умеет мотивировать.

– Но мне же всё равно нужно на бал? – пытаюсь поддеть.

Он встаёт, оправляет воротник, стряхивает незримые пылинки. Холодный, неприступный, снова салигияр. Но я включила мир и не скачусь к войне, хотя и подуюсь внутренне немного.

– То, что ты будешь на балу, не значит, что я захочу видеть ту, что провалила важную миссию.

Не выдерживаю, запускаю подушкой.

Ловит ловко, ухмыляется демонически, морда!

– Ты похожа на свирепого котёнка.

Запускает подушку назад, весьма ловко, и когда я, рассерженная, вылезаю из-под пухового снаряда и посылаю на его голову все кары небесные – о, не сомневайся, так и будет, я ведь с Великим Охранителем на короткой ноге – он у двери тихо смеётся. Кутает бархатом голоса и теплом своего чувства.

Говорит уже совсем серьёзно, с грустью:

– Постарайся. Я буду ждать.

И глазами, в которых сейчас – серая бездна разлуки: очень.

Слушаю шаги на лестнице, приглушённые голоса внизу. Слушаю, не шевелясь, не дыша. А когда всё смолкает, колочу подушку и реву. Теперь можно, выревиться за всё: за злость, когда кидал с неба на бетонную площадку, за глухоту, когда мои глаза кричали, за ночь – что подарила счастье и опьянила, за утро – что пришло и заставило проснуться…

Шаги, дыхание, рука на волосах.

Оборачиваюсь, не открывая глаз, бросаюсь на шею. Хнычу на плече.

– Тише-тише…

Голос не тот! Отрезвляет получше холодного душа.

– Стивен?! – отпрыгиваю, юркаю в кровать, тяну одеяло до ушей, наверное, совсем красных, потому что на мне – только тоненькая сорочка. И та – не в лучшем состоянии.

– Ты плакала, я думал, нужна помощь…

Растерянный, строит из себя невинность.

– А стучать вас, сэр, в аристократической семье не учили? – закипаю от ярости и наглости. Да ещё этот взгляд – насмешливый, раздевающий.

– Ну что ты, котёнок, мы же теперь родственники!

Белею от ярости, сейчас полыхнёт, снесёт тут всё к чертям.

– Не смей называть меня котёнком. Для тебя я, в лучшем случае, Айринн. И мы не родственники, но можем стать друзьями, если ты не будешь вести себя, как скотина. Окей?

«Окей» он не понимает, но и не нарывается, что и за то благодарна. Затаскиваю под одеяло пеньюар, наскоро одеваюсь, кое-как прилизываю волосы. Успеваю несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоится.

– Мир? – говорю первая.

– Мир, – как-то удивлённо отзывается он.

– Стучи в следующий раз.

– Договорились, – подмигивает он. – Вообще, я ещё проститься зашёл и поблагодарить. За родителей.