Отпущение грехов

Мне жутко не хотелось травить душу, вороша дневные переживания, – ничего приятного в них не было, – но уходить от разговора показалось глупым. Я нуждался в его помощи, возможно, даже в совете. И, каким бы нашкодившим школяром при этом себя не чувствовал, рассказать все было необходимо.

Ружин внимательно выслушал рассказ, ни разу не перебив. При этом был до смешного похож на помешанного психиатра, но мне как-то не улыбалось. Я страшно переживал, что приходится рассказывать кому-то, как облажался.

– Ясно, – сказал он, дослушав исповедь. – А я, признаться, думал, что в тебе просто инстинкт убийцы взыграл. А это, оказывается, несчастный случай. Досадно, но не смертельно. А с гаишниками можно договориться. Я сегодня же позвоню в ФСБ, пусть связываются, улаживают, умасливают – в общем, что хотят, то и делают. Нам сейчас еще с автоинспекцией забот не хватало.

– И я о том же, – кивнул я. – Кстати, о птичках, ты заглядывал под матрац своей кровати?

– Ты о тайнике с оружием? – безразлично уточнил он. Я-то хотел его удивить, а он, оказывается, был в курсе.

– О нем. Ты знал?

– Конечно.

– Почему тогда мне ничего не сказал? – раздражение все-таки начало разбирать меня. Недостоин доверия Ружина, надо же!

– Говорю же – мне почему-то все время кажется, что ты не справишься со своим инстинктом убийцы.

– У меня нет никакого инстинкта убийцы!

– Но ведь ты сам сказал, что в «Москве» он у тебя был, – мягко возразил он. Ну, ни дать – ни взять, настоящий психиатр, пытающийся успокоить буйного пациента. Стало противно, и я раскипятился еще больше:

– Ты ничего не понимаешь! И не поймешь. То, что было в «Москве» – это совсем другое. Меня загнали в угол, и во мне проснулся берсеркер. А когда я держу в руках оружие, моя крыша остается на месте. Так было всегда.

– Ну, все когда-нибудь случается в первый раз, – заметил Ружин, причем довольно резонно. Однако мне на эти резоны было плевать.

– Знаешь, что я тебе скажу, пижон? Я скажу, что это очень отдает недоверием. Ты мне не доверяешь. Возможно, даже думаешь, что я способен на двойную игру, так что лишний контроль за мной не помешает. Может быть, я и не прав, но у меня сложилось именно такое впечатление.

– Если оно у тебя такое сложилось, то я – пас, – Ружин развел руками. – Но ты действительно неправ. Так что давай успокоимся. У тебя был сегодня тяжелый день, понимаю. Но я тебе говорю, что тоже был не на курорте. И ссориться по этому поводу смысла не вижу.

– Да? – хмыкнул я, недоверчиво глядя на него. Весь такой чистенький и гладенький, что аж блевать тянет. Неужели и он умудрился где-то напортачить? Грех, конечно, но это было бы бальзамом на мою израненную душу. – Ну, рассказывай.

Он рассказал. И я, откровенно говоря, был им очарован. Ружин, конечно, пару раз поступил по-свински по отношению ко мне, но он же едва не завершил нашу операцию одним махом. Просто не повезло. Собственно, я не считал, что в этом была его вина – просто случай встал на сторону Козодоя и тот смог избавиться от слежки. Впрочем, зачем на удачу грешить – от Ружина она тоже не вполне отвернулась, раз он убежал от смерти.

– Ну, в общем, счет пока равный? – уточнил я, когда его повесть тоже закончилась.

– Черта с два, – буркнул Ружин. – Они теперь знают, что за ними ведется слежка. Так что мы в проигрыше. Сейчас к ним и близко не подойдешь. Поэтому я хотел тебя спросить – может, какие-то мысли по этому поводу появились?

– Зачем? – удивился я. – Твой план – лучшее, что можно придумать. И это не в качестве подхалимажа. Пусть они о нас знают. Только им вряд ли известно, что ты пометил путь, которым выбирался Козодой. У нас есть координаты штаба. У нас есть карта. Козодой ушел – и фиг с ним. Ты хотел прямо сегодня ночью наведаться туда – вот и наведаемся. Нечего время терять. Кстати, нам потребуется специалист-медвежатник?

– Наверное, – рассеянно сказал Ружин. У него был такой вид, словно он прикидывал, насколько я прав. Возможно, так оно и было. – А у тебя что, в этом городе есть связи с уголовниками?

– Зачем с уголовниками? – оскорбился я. – Я, к твоему сведению, к уголовному миру вообще только по касательной отношусь.

– Знаю-знаю, – усмехнулся он. – Наемные убийцы – обособленная каста, так?

– Вот именно, – кивнул я. – Просто сегодня паренька одного встретил…

Я рассказал ему о Ежи Лозецки, чьи мама и папа были поляками и который собственными руками собрал тачку, больше смахивающую на «Челленджер» сразу после катастрофы, чем собственно на тачку. И мы сошлись во мнении, что такой парень нам будет просто необходим. В документах ФСБ все больше упоминалось о компьютерах и компьютерной памяти, но это была непроверенная информация. Где гарантия, что сектанты не записывали свои сведения от руки и не хранили их в несгораемых шкафах? Да и, даже в случае полной их компьютеризованности, использование сейфов отнюдь не исключалось. Допустим, прятать съемные носители. Мало ли для чего вообще эти ящики могут понадобиться?