Отпущение грехов

Толкнув дверь, я вошел в подъезд. Изнутри пахнуло запахом сухой известки и мочи – не самая приятная смесь. Но мне было не до эстетства. Света не было. Вообще, для центральной части города этот дом явно не годился – такие дома весь архитектурный ансамбль портят. Типовые пятиэтажки привычнее смотрятся в спальных районах. Возможно, поэтому здесь до сих пор не установили металлическую дверь и сквозь пальцы смотрели на то, что внутри все зассано. Один черт сносить. Только меня подобные соображения не грели. Я не сова, в темноте почти ничего не вижу. А потому, вынув из кармана фонарик, включил его, и яркий луч отвоевал у тьмы довольно большой кусок. Дверь в подвал располагалась рядом с лестницей. Стандарт.

Я подошел к ней и осмотрел. Незаперта. Прокол со стороны сектантов. Могли бы запереть, чтобы еще более обезопасить себя. Скажем, от случайности. А то какой-нибудь подросток с пакетом «момента» на голове заползет вниз и обнаружит подземный ход. Но «Вестники» этого, кажется, не боялись. Отсюда можно было сделать только один вывод: вход в подземелье хорошо замаскирован. Что ж, будем искать. Тем более что я успел краем глаза заглянуть в ружинскую карту и мог навскидку предположить, что делать это следует где-то в западной части подвала.

Выключив фонарик, я толкнул дверь, надеясь, что петли смазаны и она не заскрипит. Надежды мои, однако, не оправдались. Та заскрипела, да еще как! Если кто-то из охранников секты был внизу, то теперь он осведомлен о прибытии незваного гостя не хуже, чем если бы я самолично позвонил ему на сотовый и сказал: «Во столько-то и во столько-то буду там-то и там-то. Ожидай, дорогой. И не забудь прихватить с собой что-нибудь убийственное. Например, молоток».

Такие мысли оптимизма не добавляли. Чтобы слегка развеять тоску, я встряхнулся и шагнул внутрь. Почти физическое ощущение замкнутого пространства, усиленное непроглядной тьмой – думаю, при таком освещении даже у кошки от усердия глаза лопнут – навалились на меня, как наваливается утреннее похмелье на только что проснувшегося пропойцу. В ответ на неприятные ощущения организм на полную катушку врубил защитные системы.

Вынув из-за пояса пистолет, я стал осторожно спускаться. Раз ступенька, два ступенька… В темноте их было не так уж сложно нащупывать – все-таки обыкновенный лестничный пролет, то же самое, что и в большинстве домов на большей части страны. Ничего нового. Сложность заключалась в том, чтобы вдруг не зашуметь. Но мягкие подошвы кроссовок позволяли двигаться тихо – едва не тише, чем это получилось бы у какой-нибудь мышки-диверсанта. Единственное, чего я опасался – своей левой руки. В ней был зажат фонарь и одновременно ею же я ощупывал стену. При этом запросто мог задеть что-нибудь, со стены свисающее. В наших российских подвалах этого добра хоть пруд пруди. В том числе необесточенных и неизолированных проводов.

Но мне везло. Я спустился до самого низа, так и не издав ни единого звука. Нащупав край стены, остановился и осторожно выглянул из-за него. Перестраховка, как оказалось, совершенно лишняя. Тьма была все такой же кромешной. Можно было тысячу лет ждать, пока глаза привыкнут к такой темноте, но за это время на Земле вымрут белые медведи, а увидеть все равно ничего не удастся. Мне это было на руку – и в то же время не совсем на руку. С одной стороны, отсутствие света не позволяло противнику – если он, конечно, тут был – увидеть меня (со всеми вытекающими последствиями), а с другой – темнота мешала мне самому, потому что многократно увеличивала риск вляпаться во что-нибудь звонкое и наделать-таки шума. Кроме того, при таком освещении нечего было и думать отыскать подземный ход. Проще на ощупь поснимать всех блох с паршивой собаки.

Я призадумался. На моем месте любой бы призадумался. Потому что ситуация требовала этого. А если ситуация требует, отказывать ей никак нельзя. Как любой женщине.

Облокотившись о стену, я прислушивался – не шевельнется ли что-нибудь во тьме. Это, пожалуй, был самый верный способ выяснить, есть тут кто, не подвергаясь при этом риску себя. Все равно рано или поздно нервы у противника сдадут, и он зашевелится, коль скоро предупрежден о прибытии гостей предательским скрипом двери. В этом отношении за себя я был спокоен – в случае надобности смогу простоять в подобной позе хоть целый час. Проблема в том, что такого запаса времени не было. Я сказал Ружину, чтобы через десять минут он шел за мной, значит, на все, про все отводилось именно десять минут. Либо возможный противник будет ликвидирован, либо он серьезно попортит нам кровь.

Поэтому я решил перейти к радикальным мерам. А именно – включить фонарь и быстренько прошмыгнуть в западное крыло подвала. Если в темноте меня кто-нибудь подкарауливает, то он постарается воспользоваться моментом. Но я надеялся, что обладаю лучшей реакцией, чем этот кто-то. План, конечно, рискованный, зато он расставит все точки над ё буквально за пару минут. Я решил, что в данном случае овчинка стоит выделки. И рискнул.