Отпуск на войну

– Бежать не пробовали? – осторожно спросил Никита.

– Как? – изумился Герман.

Глава 36 Рецидив

– Ну что, огреб? – Нависнув сверху, Левицкий оперся на дужку кровати. – Это тебе не малолеток заваливать!

Пол представлял собой расстеленный прямо на земле брезент, поэтому Балун не сильно ушибся. Проблему создавала пронзительная боль в ребрах. Это ощущение было ему знакомо. Первый раз, выступая на соревнованиях по боям без правил, он получил похожую травму лет пять назад. Тогда Балун тоже не мог делать резких движений, глубоко дышать и кашлять. Но от этого еще никто не умирал, и он осторожно сел. Ощущение, будто вместе с воздухом вдохнул маленькие молнии, заставило задержать дыхание.

– Насчет малолеток, ты это серьезно? – спросил он, пытаясь принять более удобное положение для захвата.

«У этой шпалы перелом или ранение в ноги, – рассуждал он про себя. – Без костылей еле стоит, поэтому нужно просто его опрокинуть, и дело в шляпе». Вытянув руки и взяв Левицкого за пятки, Балун с силой рванул ступни на себя, и тот со всего размаху рухнул на спину.

– М‑мм! – Превозмогая боль, Балун медленно встал на четвереньки и пополз к нему.

– Сука! – перевернулся на бок Левицкий. Было видно, ему тоже не сладко. От напряжения лицо сделалось пунцовым, а лоб вздулся темной веной.

«Лишь бы никто не вошел!» – думал Балун, до боли в скулах стиснув зубы.

Нависнув над Левицким, он с ходу залепил ему сверху вниз по голове кулаком. Странно, но боль куда-то пропала, Балун продолжал бить и бить кулаком в ненавистное лицо негодяя, пока не потерял сознание…

Очнувшись, он обнаружил себя лежащим на полу и попытался приподняться. Правая рука была в крови, а с костяшек свисали куски кожи.

«Это же надо так бить!» – ужаснулся Балун и перевел взгляд на голову Левицкого. Левая половина лица была в синих шишках, а глаз полностью заплыл. Гигантская ушная раковина казалась небрежно слепленной из красного пластилина и прилепленной к голове абы как.

– Вот это да! – оглядев результаты своего труда, воскликнул он.

Осторожно, словно спящего, тронул Левицкого за скулу и только сейчас обнаружил, что его рот странным образом приоткрыт. Это уже было с ним. Точно такой же холодок снизу по позвоночнику, шевеление волос на затылке, словно кто-то подул в него могильным холодом, и неописуемый животный страх. Испытав дежавю ощущений, Балун дотронулся до плеча лежащего:

– Эй! Ты живой?

Никаких признаков жизни Левицкий не подавал.

Первая мысль была бежать, но он тут же от нее отказался и стал лихорадочно думать, как быть с трупом.

«Может, так и оставить, а сказать, что упал? – мелькнула мысль. – Кто поверит, если вся левая половина лица сплошное месиво?»

Шорох брезента, шаги и вскрик вернули его в реальный мир.

– Что с ним? – присела рядом Катя. Едва взглянув на Левицкого, она подняла на Балуна полный отчаяния и страха взгляд: – Он же мертв!

– Если бы не я его, то он меня, – попытался он оправдаться.

– Да ты понимаешь, что наделал?! – Она трясущимися руками перевернула Левицкого на спину и прильнула сначала ухом к груди, потом приподнялась, схватила запястье, но тут же выпустила руку: – Точно убил.

– Знаю. – Балун огляделся и процедил сквозь зубы: – Уходи.

– Куда? – простонала Катя и закрыла глаза. – Рита здесь!

– Иди и позови, кто там у вас старший, – принял он решение. – Я скажу, что он на меня набросился…

– Ты спятил? У тебя и так проблем выше крыши!

– Каких? – удивился Балун.

– Давай пока положим его на кровать и накроем одеялом, будто спит, – заторопилась Катя. – Потом что-нибудь придумаем!

– А чего думать? – оживился Балун. – Если до вечера никто не хватится, можно смело уходить!

– Куда?

– Назад. – Он показал кивком головы в направлении, где, по его мнению, должен быть Донецк. – А оттуда в Россию…

Балун взял труп за плечи, Катя подхватила его с другой стороны и потянула.

Боль молнией пронзила грудь, застряла где-то в легких, и он разжал руки.

– Не можешь? – одними губами испуганно проговорила Катя.

– Кто сюда может зайти?

– Да кто угодно. – Она выпрямилась. – Хотя сейчас здесь почти никого нет. Из раненых ты да он…

– Обезболивающие есть? Деклофенак, например.

– Откуда? – простонала Катя. – Да и времени нет ждать, когда он тебя возьмет.

Она вновь склонилась над телом, схватила его под мышки и стала разворачивать. Балун по мере возможности помогал.

Водрузив труп Левицкого на кровать, Катя перевернула его на бок, спиной к входу, и накрыла одеялом.

– Жарко, – покачал головой Балун.

– Что? – тяжело дыша, вздрогнула она.

– В палатке духота, а он под одеялом.

– Думаешь, до вечера завоняет?

– Не только, еще и подозрительно.

– Главное, чтобы до наступления темноты не заметили, – с опаской посмотрела на вход Катя.

– Потом уйдем? – обрадовался Балун.

– Нет. Попробую с Ритой вынести его в лес и спрятать.

– Катя! – Балун попытался взять ее за локоть, но она отстранилась и вышла в проход.

– Тебе придется пока потерпеть.

– Почему нельзя просто уйти? – допытывался Балун.

– Наши паспорта у начальника пункта тылового обеспечения, – сухо ответила Катя и ткнула пальцем себе в плечо: – Одна звезда… Майор, кажется.