Отпуск с осложнениями

– Если порвёшь, у меня второй есть, – уверяет и хитро смотрит на меня, пряча лукавые огоньки за тёмными ресницами. – Я подготовился.

– Подготовился он, – бурчу, и снова сглатываю вязкую слюну, скопившуюся во рту то ли от предвкушения, то ли от страха поражения.

Но мне действительно хочется попробовать сделать это самой: почувствовать его член в своей ладони, привыкнуть немного к размеру. И сделать ему приятно хочется тоже.

– Не бойся, это не сложно, – подбадривает, а я киваю.

– Если у меня не получится, ты не смейся, хорошо? – свожу строго брови к переносице, а Вадим улыбается тепло и ласково.

Он перемещается к высокому изголовью кровати, опирается на него спиной, а я любуюсь им. Такой красивый сейчас, с литыми мышцами под туго натянутой кожей, широкоплечий, сильный. Вадим просто невероятный, и рядом с ним я и сама чувствую себя самой настоящей красавицей, потому что взгляд его голубых глаз полон восхищения и неприкрытого острого желания.

– Давай, Катрин, у тебя всё получится.

Он разрывает зубами серебристую фольгу, извлекая на свет кружок презерватива. Вкладывает мне в руку, а я перевожу взгляд на ствол члена. Натянутая кожа, толстые вены вьются под ней и слегка влажная головка идеальной формы. Большой, но аккуратный… красивый.

Вадим проводит по нему рукой, а я чувствую себя какой-то ненормальной извращенкой, готовой кончить только от одного этого зрелища. Ну и пусть, в спальне ведь нет места робости и смущению.

Когда я дотрагиваюсь пальцами до головки, Вадим приглушённо шипит, будто бы я на него кипяток вылила. Такой чувствительный, и это придаёт мне смелости. Хочется отплатить ему той же монетой, но я ни разу не делала минет, потому страх пока сильнее. Не хочу портить этот момент своими неумелыми ласками, потому просто поглаживаю головку, едва касаясь пальцами.

– Если я сейчас же в тебя не войду, катафалк придётся уже мне заказывать, – предупреждает хрипло, а я смеюсь.

– Вот как его надевать? – размышляю вслух, а Вадим тихо рычит.

– Просто надеть этот чёртов презерватив! Раскатай и все дела, – в его голосе мольба, и я делаю, как он просит.

Руки дрожат, Вадим от каждого моего прикосновения шипит и морщится, и мне даже кажется, что ему неприятно. Но огонь в потемневших голубых глазах подсказывает, что я на правильном пути.

– Я же говорил, что ты справишься, – криво усмехается, а я заламываю бровь, мол, а ты ещё сомневался. – Иди сюда.

Я оказываюсь сверху, и наши лица друг напротив друга, глаза в глаза. Член ощущается так правильно у меня между ног, и я слегка ёрзаю на Вадиме, чтобы устроиться удобнее. Даже сквозь латекс презерватива я чувствую, какой Вадим сейчас горячий, и это заводит, потому что я и сама почти сгорела дотла.

– Просто расслабься и доверься мне, – просит, становясь серьёзным, а я киваю, хоть и хочется крепко зажмуриться. – И смотри мне в глаза.

Я киваю, а Вадим крепко обхватывает мои ягодицы и приподнимает меня вверх, как пушинку. А когда его головка упирается в моё лоно, я всхлипываю, но вовсе не от страха – от того томления и нетерпения, что кипятком наполняют мои вены.

– Расслабься, – напоминает тихо, закусив губу, а бисеринки пота выступают на его лбу. И я медленно скольжу вдоль члена, удивительно легко принимая его в себя, наполняясь им до предела.

– Ох, – выдыхаю, впиваясь ногтями в плечи Вадима, а он снова меня приподнимает, чтобы плавно опустить до самого основания.

– Блядь, идеально, – шипит сквозь сцепленные зубы, и это ругательство сейчас добавляет пикантности, что ли. – С ума сойти можно… насколько ты идеальная для меня. Тугая и влажная, и я бы полжизни отдал, чтобы почувствовать тебя без защиты.

Его голос хриплый, между словами паузы, и всё это разрывает меня на части. Упираюсь сильнее коленями в матрац, чтобы не потерять в этом круговороте ощущений точку опоры, двигаюсь синхронно. Чувствовать его в себе… это что-то запредельное, что-то невероятное. И я сама начинаю насаживаться на его член всё быстрее, утопая в предвестниках оргазма, кайфуя от ощущения наполненности.

Наши лбы соприкасаются, а Вадим теребит и оглаживает пальцами мои соски, даря такое удовольствие, о котором я раньше могла лишь догадываться.

– Ста-ас, я умираю, наверное, – всхлипываю, когда его член снова задевает во мне что-то, и от оглушительного удовольствия закладывает уши.

Я двигаюсь в диком ритме, с каждым толчком наращивающем амплитуду, а внизу живота бушует пламя. Его вихри просачиваются в кровь, туманят рассудок, и я держусь из последних сил, чтобы хоть немного продлить удовольствие. Руки Вадима снова перемещаются к ягодицам и сжимают их с такой силой, что должно быть больно, и завтра обязательно останутся следы от пальцев, но это будет завтра. И когда самый сильный в моей жизни оргазм прошибает насквозь, и я глушу крик в изгибе шеи Вадима, он пару раз толкается во мне особенно сильно, и рычит сдавленно, матерясь сквозь сжатые зубы.

Мы опустошены до предела и разбиты полностью, а сердца стучат так гулко, будто литавры. И перед тем, как провалиться в забвение, я слышу хриплый голос: