Отпусти меня (СИ)

— Как пойдёт, — туманно отозвалась я, разминая шею и расправляя плечи.

Мастер провёл короткий инструктаж с Мишей, который слушал его с таким серьёзным выражением на лице, словно от этого зависела его жизнь. Хотя, в какой-то степени так и было, ведь жалеть доктора я не планировала. Нет, я собиралась выбить из него весь оставшийся мозг. Согласна — это было нетрудно.

Миша, выслушав инструктора, повернулся ко мне, занимая позицию с этими чёртовыми палочками в руках. При этом на губах у него продолжала бродить эта до нельзя довольная улыбочка.

— Ну что, потанцуем, Мандаринка? — спросил он, подмигнув.

Фыркнув, я перехватила поудобнее оружие — и ринулась в атаку. Да-да, знаю — я мгновенно забыла всё, чему меня учил тот блондинчик. Но, это ведь был Павлов — мужчина, который ворвался в мою жизнь, потом также стремительно из неё свалил, чтобы через два года объявиться с непонятно какими намерениями. Да — мы не обсуждали то, что происходило, предпочитая просто получать друг от друга необходимые гормоны и эмоции. Я запрещала себе что-то планировать и загадывать, потому что понимала — это всё ни к чему хорошему не приведёт и сама мысль о возможных отношениях была мне неприятна и почти противна.

Тем не менее, отрицать тот факт, что у меня были чувства к Доку, было глупо. Их было очень много — раздражение и негодование от того, что он снова вернулся. Нежность — от того, как мило он выглядел во сне (каюсь, я всегда просыпалась раньше. Либо, чтобы свалить по-тихому, либо, когда мы были у меня — чтобы вытолкать его нафиг). Симпатия и уважение к нему, как к человеку. Презрение — в память о том, как он бросил меня, труся даже взглянуть в мои глаза. Всё это замешивалось в невероятный коктейль, и я сама не могла понять, чего вообще хотела от этого человека. Его было одновременно слишком много, и при этом очень мало. Он был будто везде, и при этом держался на расстоянии от моей жизни. По крайней мере, больше не рвался покупать продукты в мой дом и не пытался чинить мои двери. Либо потому что ему это было не нужно, или просто знал — я этого не позволю.

В общем, я запуталась в себе и своих эмоциях. Поэтому решила, что лучше всего мне поможет хорошая драка. Разумеется, именно с Мишей.

Док на мои действия отреагировал мгновенно, блокируя удар, и тут же отвечая. Но уже я проявила бдительность, выставив вперёд скрещённые палки и парируя. Это напоминало танец — мы двигались по кругу, нанося удары, но неизменно блокируя выпады друг друга. Я сосредоточилась на бое и попыталась выкинуть все мысли из головы. Для них найдётся более подходящее время, мне же нужно было уделать этого гада.

В какой-то момент я упустила из виду Мишу, тот чуть присел — и в следующее мгновение, отбив мой удар, направил палку на меня, остановившись в миллиметре от моего лица. Когда я отбила её — он взмахнул другой рукой. Чуть усмехнувшись, Док с негромким:

— Буп-буп, — дотронулся кончиком палки до моего носа.

Офигев от такой наглости, я отбила деревяшку — и снова ринулась в атаку. Миша оказался удивительно проворен и техничен — он атаковал, защищался и двигался так, словно раньше занимался уже этим. И меня бесило, что даже в этом он оказался хорош, в то время, как я уже почти выдохлась и воздух с хрипом вырывался из моих лёгких.

В какой-то момент я сама не поняла как, но Павлов провернул какую-то хитрую комбинацию, чуть ли не завязав мои руки в узел. В итоге я стояла со своими же палками, скрещёнными возле моего горла, а Миша, удерживая меня всего одной, кончиком второй снова сделал это своё дебильное:

— Буп-буп, — по моему носу.

При этом он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание на своём лице. И, по тому, как быстро поднималась и опадала его грудная клетка, я понимала, что Док тоже выдыхался. Хоть и пытался держаться.

Мне в нос ударил его запах — терпкий, с нотками муската, и от этого у меня едва не закружилась голова. Я всегда любила, как от него пахло — в этом плане как никогда чувствовала себя животным. Они ведь подбирали себе пару именно по этому принципу. И люди, как бы не пытались отрицать это, но тоже придерживались таких повадок. Человек мог быть сколько угодно красив, обаятелен, умён, обладать невероятно роскошным телом и быть самим совершенством. Но если тебе не нравилось, как от него пахнет — можно было смело утверждать, что ничего не получится. А я всегда была чувствительна к запахам, равно как и к прикосновениям. И аромат кожи Миши порой просто сводил меня с ума. Как тот самый пресловутый личный сорт наркотика. С которого невозможно было соскочить.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения и стряхнуть с себя это оцепенение, я оттолкнула Мишу. Тот, к слову, тоже выглядел так, словно его пыльным мешком прибили. Воспользовавшись моментом, я сделала небольшую подсечку, ударив мужчину палками по ногам, и тот с негромким вскриком упал на ринг. Сделав шаг и чуть склонившись над ним, я с усмешкой сказала:

— Ну что, вот ты и на лопатках, Док.