Отрави меня собой

Пока затягивался дымом очередной сигареты, проклинал свое мажорство. Ненавидел весь этот слащавый притворный мирок, где каждому было наплевать друг на друга, где, каждый готов было уничтожить любого, если мешали его планам. И именно этот мир, на удивление, дал Артёму всё. И это всё он же забрал. Если раньше в понятие «всё» включало в себя тачки, брендовые шмотки и прочий бездушный хлам, сейчас «всё» для него – это только Оля. Без неё он потеряет свою целостность, перестанет чувствовать себя нужным элементом единого организма, в который они с Медведевой с некоторых пор превратились.

Мысли устроили в голове беспорядочный хоровод, и нужные слова никак не складывались в предложение, которые он хотел сказать Ольге. Они поговорят, и она поверит ему. ЕМУ, а не Кире и тем двум придуркам! Должна поверить! Иначе на черта ему вообще жизнь?!

Свет фонарей вырвал из ночного мрака ее одинокую фигуру, медленно бредущую по дорожке. Голова Ольги опущена, руки спрятаны в карманы, но все же сжаты в кулачки. Артём потушил и выбросил сигарету. В горле пересохло, сердце бешено колотилось в груди, отбивая синхронный ритм в висках.

Оля вздрогнула, когда чья-то тень метнулась к ней из темноты. И уже знакомая рука закрыла ей доступ к двери. Она напряглась всем существом, словно ожидала удара. Она рвано выдохнула, зажмурилась и, не отдавая отчет в своих действиях, хотела закрыть уши ладонями, но мажор перехватил их.

– Оля, нам поговорить нужно, – спокойно сказал он.

– Я говорить с тобой ни о чем не хочу, – устало проронила она. – Только попрошу. Забудь сюда дорогу. Давай вернемся к тому варианту отношений, когда я тебя презираю, а ты меня знать не хочешь.

Он схватил ее плечи и хорошенько встряхнул:

– Но я хочу тебя знать, Оля! Услышь меня, прошу. Не было никакого спора. Я не знаю, зачем им весь этот пустой трёп!

– Пусти, – севшим голосом сказала она.

– Оля! Приди в себя.

– Я в себе, благодаря твоим друзьям, – глухо сказала она.

– Как ты не поймешь, что Кира устроила гнилую провокацию!

– Как и помолвку, о которой на днях объявят ваши отцы? – спросила Оля, вздернув подбородок.

– О чем ты?! – опешил на миг Лавров и насторожился. Что там ей Кира наплела?

– За что купила, за то и продаю, Артём, – равнодушно пожала она плечами.

– Нет никакой помолвки, Медведева! Не было, нет и не может быть!

– Не вынуждай нас уезжать! – с надрывом выдохнула она дрожащим голосом, в глазах заблестели предательские слезы.

Артём упрямо мотнул головой, не веря тому, что услышал. Медведева готова была уехать?! Он не мог позволить им этого. Чтобы они начали всё с нуля из-за него? Артём до хруста сжал зубы. В подкорке истерически билась мысль, что он не может, не имеет права потерять Олю. Но сейчас он отступит, чтобы выиграть потом. Отпустит, чтобы впоследствии никому не отдать.

Но как же чертовски больно! Разве может так невыносимо болеть сердце? Грудную клетку стянуло тугой колючей проволокой, уничтожая воздух с каждым выдохом. В висках начало пульсировать. Ад опрокинулся на него, и кипящая лава затопила все его существо, выжигая, казалось, все ощущения, кроме одного. Боли. Несоизмеримой его силам. Незнакомой. Боли, кромсающей на части его сознание, рвущей на лоскутки его душу, парализующей его сердце.

– Какая же ты идиотка, отрава! – отпустил ее плечи и, не произнеся больше ни слова, пошел к машине.

Сквозь плотную пелену тумана Оля услышала рев двигателя, а ей показалось, будто ревел от боли какой-то зверь. Раненый зверь…

Мимолетный порыв броситься следом за Артёмом даже заставил ее сделать несколько шагов. Но память подсунула ей счастливое лицо Киры и сверкающее колечко на пальце. Также резко Оля развернулась к металлической двери, вошла в подъезд и, едва передвигая ноги, добралась до лифта. Но по необъяснимой причине поплелась по лестнице, ощущая себя какой-то древней развалиной.

Войти в квартиру, увидеть там маму с надеждой в глазах, Машу, довольную подарком Артёма, Оля в себе сил не нашла. Она опустилась на ступеньки у двери, поставила локти на колени и обхватила голову руками. Сердце ее обратилось в дрожащий кровоточащий комок, и по щекам потекли горячие слезы.

Она хотела верить Артёму, но поверила Кире и его друзьям.

Барабанная дробь от мыслей не давала сосредоточиться, прокручивая одну за другой, словно на карусели.

Стал бы Лавров предлагать ей отношения, если бы собирался жениться?

Или он просто шел к своей цели затащить ее в свою постель, добавить плюсик в списке побед. Может быть, даже сделать парочку фоток в качестве доказательств, что выиграл проклятый спор?

Правдивых ответов у нее не имелось.

Крошечный червячок сомнения точил ее изнутри, растравливая открытую зияющую рану. Что, если Кира, ради обладания Лавром пошла на ложь? Она ведь не скрывала, что мечтает быть с ним. Но стала бы она приплетать к женским разборкам парней?