Отравленная кровь

— Я тебе не мальчик по вызову, — грубо осадил ее муж. — Привыкай обходиться без меня в спальне и в компании.

— Ты вообще слышишь себя? Между прочим, тебя папа оставил управлять моей компанией…

— Мона! — перебил Ярослав. — Услышь себя! Я не собственность твоего отца, он не мог распоряжаться мной и оставить меня в наследство тебе, а всего лишь высказал пожелание. Но теперь я не желаю. Управлять придется тебе самой, потому что я не вернусь ни в компанию, ни к тебе. Учись, книжки читай, а не по клубам бегай, советуйся с умными людьми и думай, прежде чем говорить.

— Ты понимаешь, что говоришь?..

— Если не справишься, если понадобится помощь, обращайся к другу твоего отца Эльдару Ильичу, твой отец с ним советовался, живет он в Питере. Номер телефона я оставил в спальне вчера, когда приходил забрать одежду, на которую все же заработал, управляя твоей компанией. Ключи от квартиры там же, машину дарю, хотя и на нее заработал, но пусть у тебя будет две. Ничего с тобой делить не собираюсь, оставляю из принципа. Прощай, Мона.

Гудки! Он даже не захотел выслушать ее! Моника побежала в спальню… да, только сейчас заметила на комоде лист бумаги, сложенный вчетверо, на котором лежали ключи от квартиры и машины. Ей реально поплохело, с листом и координатами какого-то Эльдара Ильича она опустилась на край кровати.

— Ты еще пожалеешь, — уговаривала Моника… себя.

Да, да, успокаивала она себя, ибо в глубине души, на самом дне, подавал сигнал притаившийся там страх. Будто кто-то нашептывал: мол, самонадеянная глупышка, ты теряешь мужа, сама не справишься с наследием отца, беги, пока не поздно, к Ярику, пади на колени, рыдай, умоляй вернуться. Но избалованная, привыкшая к потаканиям отца и мужа Мона не могла уступить, она давила ехидные подсказки и в воображении рисовала картины торжества над Ярославом, возомнившим себя незаменимым и единственным.

Постучавшись и не получив ответа,

Зоя Артемовна приоткрыла дверь и заглянула в комнату сына, он лежал на кровати, держа в руках листы, увлеченно читал, потому не услышал, как щелкнула дверная ручка.

— Павлик, извини, но ты не отвечал на стук. Ужинать будешь?

— Конечно! — подскочил сын, сладко потянулся и улыбнулся маме. — Я голоден, как стадо слонов.

— Обычно волка упоминают, а ты слонов… Ладно, идем?

На кухне был накрыт стол, мать и сын сели напротив друг друга, Зоя Артемовна подняла крышку керамической кастрюли, и знакомый запах распространился в воздухе. Павел потянул носом, застонал от предвкушения:

— Как я люблю твой плов, мамуля… Мне горку.

— Знаю. Держи свою горку.

Получив тарелку с горой, он принялся уплетать торопливо, будто не ел дня три, а она, не торопясь и поглядывая на сына, выкладывала ложкой плов на свою тарелку, только есть не стала. Зоя Артемовна переплела пальцы рук, подперла ими подбородок и любовалась единственным сыном с грустью в глазах. Когда они вернулись в этот город, ей было пятьдесят два, сейчас… о, уже скоро пятьдесят пять стукнет, говорят, это возраст начинающегося заката. Впрочем, о собственном закате она вообще не думала, выглядела на все пятьдесят четыре и не стремилась вернуть молодость. В салон ходила, только чтобы сделать стрижку под универсальным названием «лишь бы не мешали», с удовольствием работала в Доме детского творчества. Но этого мало, у нее потребность быть нужной, полезной. А что впереди? Протяжно вздохнув, чего сын не заметил, Зоя Артемовна взяла вилку и начала издалека:

— Что-то, мальчик, последнее время ты все дома да дома… Признавайся, поссорился с Тамарой?

Павел мгновенно понял, куда клонит мать, в конце концов, он следователь, умеет читать мысли иногда, а уж у родной мамы и подавно. В данном случае нужно применить обезоруживающий прием — взять шутливый тон:

— Нет, что ты, мама. Просто новое дело, оно необычное…

— Это пятое расследование?

— Угу, — обрадовался он перемене темы. — Только пока не нащупали точку опоры, не от чего оттолкнуться.

— Хм, у тебя все дела необычные или странные, но раньше это не мешало пропадать у Тамары.

— Ты меня выгоняешь?

— Ну, можно и так понять.

Ему удалось рассердить Зою Артемовну, какое-то время она просто ела, однако все равно не выдержала, вернувшись к волнующей теме:

— Между прочим, сегодня я видела Тамару…

— Я это понял, — улыбнулся Павел.

— Она похорошела, немного поправилась…

— Потому что бегать перестала.

— Почему? — заинтересовалась Зоя Артемовна.

— Говорит, целый день на работе скачет, хотя мне не понятны ее скачки, она ведь просто репетитор.

— Боже, какие у тебя невежественные представления о профессии Тамары. Репетитор, дорогой, двигается не меньше балерин, помимо всего прочего, он еще и эмоционально подключается. Так ты теперь один бегаешь, а Тамара дома сидит?

— Бегаю я один, а Тамара просто ходит.

Зоя Артемовна не следователь, но мысли великовозрастного мальчика читала не хуже экстрасенса, а еще она хорошо его чувствовала: Павлик испугался крепких отношений и сбежал. Вот так ситуация… и это ее сын!