Отравленная кровь

Главным инквизитором выступила опять Ольга Коноплева, сначала она настучала на Павла, сунувшего ей абсолютно бесперспективные дела, которые нужно ставить на полку и забыть о них навсегда. Затем досталось снова Павлу, потому что он груб (бессовестная ложь), постоянно намекает ей, что она некомпетентна, при этом не дает возможности набраться опыта, удаляя от себя.

— Что касается убийства в Орехове… — разошлась Коноплева. — Текущие дела заброшены…

Ее перебил Валерий Семенович, глядя в сторону:

— Глухарей, обосновавшихся на полке нераскрытых, у каждого следователя достаточно, чтобы об этом не упоминать.

Почти незаметно Феликс ухмыльнулся, сочувствуя начальнику во главе стола, которому осточертели нападки Ольги на лучшую группу. Валерий Семенович крутой и принципиальный, не терпящий и намека на амикошонство, требовательный и грозный, почему-то позволял ей распушить облезлые перья. Можно было бы предположить, будто Коноплева его любовница, но нет, судя по его отношению к ней — смотреть на нее не желал, что скрыть не удавалось. Значит, над ним нечто довлеет. Феликс неплохой психолог, он это понимал, а потому смотрел на нее, сидя напротив и скрестив руки на груди, с чувством превосходства. Именно он ее бесил своим взглядом, отсюда она сбивалась с мысли, стоило ее перебить, однако кое-как догребла до финиша:

— …до сих пор нет версий, подозреваемых Терехов до сих пор не вызывал!

— А что, есть подозреваемые? — бесстрастно спросил Павел.

— Вы слышите? — указала обеими руками на Терехова Ольга. — Валерий Семенович, слышите? Да будет тебе известно, Павел Игоревич, что в первую очередь родственников крутят, тем более там с наследством что-то не то.

— Явно подслушивала нас, — шепнул Терехову Феликс.

— В данном случае мотив косвенный и мизерный, — сказал громко Павел. — Пока нет надобности вызывать родственников.

— Как это — косвенный? — задохнулась от возмущения Ольга. — У меня другие сведения. Может, вы забыли, что в нескольких комнатах найдена кровь убитой…

— Мы не забыли, — спокойно заверил Павел, невежливо перебив ее. — И пока собираем улики, что оказалось делом очень непростым.

— Никакого распорядка, — не унималась Ольга, — никаких обязательств, никогда их не застать на месте…

— В следующий раз, — опять не хватило терпения у Валерия Семеновича, — я поручу вам одной расследование, будете сидеть в кабинете и раскрывать преступление, а группа Терехова у вас поучится.

Все опустили головы, скрывая усмешки, некоторые зачесали затылки и еще ниже наклонились, беззвучно смеясь, на совещании-то не только группа Терехова находилась, весь следовательский состав вместе с помощниками присутствовал. Валерий Семенович махнул Ольге рукой, мол, помалкивай, за умную сойдешь, далее обсудили текущие проблемы и через полчаса освободились. Поскольку трех следаков Валерий Семенович попросил задержаться, Феликс подхватил Ольгу за локоть и увлек в тупик на этаже, но с окошком.

— Куда, куда меня тащишь… — шипела она, сопротивляясь, но разве с ним справишься! — Вот жлоб…

В тупике он остановился, развернул ее спиной к окну и загородил Олечке путь назад своей фигурой атлета. Поначалу она пришла в ярость, однако не орала, в данном заведении не принят базарный стиль. Оля зашипела:

— Совсем рехнулся? Что ты себе позволяешь?

Феликс поднял ладонь, дескать, заткнись, дорогая вражина, я буду говорить. Ольга выдернула локоть и, приподняв подбородок, поджав губы, приготовилась слушать, он взял недобрый тон, но это неудивительно, вражда у них давняя:

— Знаешь, Марихуана, это уже смешно.

— Что тебе смешно, что? — натянула она коварную улыбку.

Но это игра на публику в единственном числе, из нее коварная особь — как из лакея герцог. А ведь не дура, понимает, что ее профнепригодность раздражает абсолютно всех в данном ведомстве, однако Оленьку это не сильно задевало, но интересовало Феликса — почему?

— У тебя задание троллить Пашку и нас? Мое мнение… а я редко ошибаюсь, практически никогда… что кто-то подсадил тебя к нам.

— Что ты несешь, болезный? — пошла в атаку Ольга, разумеется, тихо. — Насмотрелся шпионских сериалов?

— Ты постоянно нападаешь на Терехова и на всю нашу группу без повода, создаешь нам отрицательный имидж. Нам-то плевать, но времени жалко, тратим его бездарно, а могли потратить с пользой. Марихуана, счастье наше самоварное, скажи, какого черта тебе надо от нас? Подожди, не перебивай, я не все сказал, — вновь он упредительно поднял ладонь. — В следствии ни хрена не понимаешь, но регулярно открываешь рот, словно ты тут царица Савская. Заметь, никто не позволяет себе выпадов, скажем, некорректных, одна ты получила такое право. Почему? Мне интересно, я же легавый, мне везде нужно сунуть нос.

— Слушай, опер…

— Ты забыла прибавить — гадский.

А рожа довольная, аж сияет, рожа Феликса разозлила Ольгу:

— Слушай, гадский опер, иди лечись от мании преследования. Ты просто мне мстишь, что взяли на ставку следователя меня, а обещали взять тебя!

— Не скрою, это неприятно. Особенно когда вижу, какая ты беспомощная. Короче, Марихуана, прекрати свой троллинг на совещаниях, иначе…