Отравленная кровь

Моника прочитала заявление и…

…подняла глаза на стоящего перед ее столом бухгалтера Чаркина, она старательно про себя считала до десяти, как учил Ярослав, чтобы сдержать гнев и не влепить чем попало в подлую физиономию предателя. У нее, как у заправского мужика, лишь желваки ходили на скулах, от отчаяния, конечно, и чтобы в запале не наговорить чего-нибудь такого, что потом будет стыдно. Тут поневоле научишься контролировать себя. Моника смогла спросить совершенно спокойно, даже ласково:

— Но почему? Что вас не устраивает?

— Я привык работать с Ярославом Сергеевичем, — ответил стеснительно гадкий мужичонка, без которого ее компания загнется вместе с ней.

— То есть? — не поняла Моника.

— Ну… я перехожу к нему… Простите.

— К нему? — она распахнула от удивления глаза.

Вот так попала: прямо не спросить про мужа, она делала вид, что у них с Яриком все отлично, с другой стороны, продала себя дурацким вопросом «К нему?». Фактически Чаркин сообщил ей, что у мужа появилась работа, он переманивает специалистов, значит, Ярослав не собирается возвращаться ни к ней, ни в ее компанию. Монику обдало жаром, стоило огромных усилий удержать в глазах слезы, она опустила голову, якобы читая второй раз заявление, и спросила:

— А что вас не устраивает здесь?

— Я скажу, а вы не поймете, того хуже — обидитесь, вы же ребенок.

Обалдеть! Его добрая интонация унизила Монику, а слова прозвучали приговором, при всем при том дошло наконец: ее никто не воспринимает всерьез. Никто — потому что вот это отношение как к капризному ребенку характерно для всех служащих в компании, а рабочие… с ними она вообще не общается. Тут бумажные дела похоронить способны самого умного, а она, вероятно, к умным не относится. Однако очень хотелось Монике знать, что ей нужно исправить.

— Я постараюсь не обидеться, — сказала она без обычных понтов, как говорят в народе. — Почему я ребенок? Мне нужно знать, вдруг исправлюсь…

Чаркин без приглашения присел напротив и доверительно, с желанием помочь, высказался как отец:

— Понимаете, вы… вы ничего не понимаете в устройстве компании, в бизнесе, отношениях. У вас все как-то по-детски получается, словно в игре… словно маленькая девочка вошла в тело взрослой девушки и озорничает в силу своего разума и представлений. А компания не игра, здесь работают люди, у них семьи, дети, они не могут зависеть от игрушечной бизнес-леди. Компания очень быстро начнет терять позиции, если вы не исправите положение, люди уже потихоньку ищут работу. Все уже поняли, что Ярослав Сергеевич и вы расстались… Я вас обидел, простите… Не отчаивайтесь, все зависит от вас, женщины умеют восстанавливать отношения.

— Спасибо, — вымолвила Моника, глотая слезы. — Скажите, а что за работа у вас, где Ярослав устроился?

— Не устроился, а свое дело открывает. Я вам говорил, что он купил здание, бывший обувной…

— Я помню, — оживилась Моника. — Но купил на мои деньги…

— Отнюдь. Деньги его. Он все годы, которые работал у вашего отца, половину откладывал, а зарабатывал очень неплохо, выгодно вложил… Ну, тут я ему помог, в общем, ваш муж получал прибыль и не тратил. Ярослав Сергеевич мечтал о своем деле, еще не определившись, а потом ему кто-то посоветовал заняться упаковкой, спрос возник. Те же фермеры нуждаются в собственной дизайнерской упаковке, а не продавать в целлофановых пакетах творог и сыры. Это как один из маленьких примеров.

— А где деньги взял? Компаньоны отказались…

— Отказались с вами сотрудничать, а ему предложили работать в их фирме, он выдвинул свои условия — почти те же, что и здесь. Только теперь Ярослав Сергеевич хозяин фирмы, контрольный пакет акций его. Они согласились, сейчас настало время, когда упаковка позарез нужна… простите, я говорил уже.

— А вы не могли бы оба предприятия вести?

— Это очень сложно, так как…

— Все же я пока не подписываю, подумайте, ладно? Пожалуйста.

Он не посмел отказать, а она, едва закрылась за ним дверь, ринулась к шкафу, вытащила оттуда папку, но там не оказалось документов на обувной завод, Ярослав забрал их. По интернету Моника выяснила адрес и поехала к мужу.

На воротах стоял охранник, во дворе разгружали две грузовые машины с кирпичами и мешками с чем-то серым, похожим на пыль (цемент). Моника спросила, где Ярослав Сергеевич, ее вызвался проводить парнишка-грузчик, вместе они поднялись на второй этаж, а там грандиозный ремонт. Юноша довел ее до двери и побежал назад. Моника постучалась, затем сразу вошла… и попала в редкостный бардак, вот уж правда: ремонт — это сначала полный разгром. Ярослав в рабочей робе черного цвета счищал со стен штукатурку неизвестным ей предметом, похожим на сплошной и плоский треугольник из железа.

— Моника? — изумился муж.

— Я так плохо выгляжу, что ты не узнал меня? — спросила Мона, осторожно ступая и осматривая небольшое помещение. — Что здесь будет?

— Мой кабинет.

— Угу. И ты сам его…

— Да, сам буду штукатурить, красить, так экономней, но полы перестелют и окна вставят профессионалы, тут я пас. Что случилось?