Отравленная кровь

— Да, и вступить в независимую жизнь. Деньги у нее были, Майя сняла квартиру, накупила шмоток, чтобы выглядеть старше… Юга чуть не прибил ее от бешенства, ведь она не нужна была ему взрослой, ее потолок — нимфетка, никаких девиц на выданье. То есть в быту ходи в чем хочешь, а у Юги — только в заданном образе. Но она все равно взрослела, процесс-то естественный. Пришлось приложить усилия, чтобы поддержать визуально детскость: визажист учил Майку «неумело» пользоваться косметикой, стилист собрал гардероб, прическу подправили. Ей осталось подчиниться, она же получала неплохие деньги, о чем постоянно напоминал Юга, а также о том, что нигде столько не заработает на данном поприще. Год он возил ее к Брониславу в его огромный роскошный дом, и однажды эти часы Майка украла…

* * *

Было раннее утро. Босая Майка в махровом белом халате спускалась со второго этажа в нижнюю гостиную в кремовых тонах, дух захватывало — как красиво внизу. Мебель натуральная из дерева, а не из опилок, подушки на диванах и креслах в тон обоев, паркет несусветных расцветок и узоров… И вдруг заметила, как сверкает что-то на столике, куда падали из окна во всю стену солнечные лучи. Это были всего-навсего часы со стразами, но сверкали… горели просто, повернешь голову, а от стекляшек тонкие лучики расходятся.

Вокруг никого. Майка взяла часы, плюхнулась в кресло и примерила. Браслет, конечно, велик, а смотрелась вещица все равно эффектно на тонком запястье, по-богатому. А как солнце играло на гранях, как искрилось, как сияло…

Увлеклась Майя, поэтому неожиданностью стали голоса, непроизвольно она сунула часы в карман халата и отщипнула от грозди в вазе две виноградины. Но это прислуга заглянула в гостиную и пригласила ее в столовую на завтрак. Майка обожала завтраки в этом доме — еду готовят безумно вкусно, подают, убирают, не надо мыть посуду.

Но ей пора было и честь знать. Майя пришла в комнату, которую ей выделили, стала одеваться, кинув халат в кресло, а он упал на пол, что-то звякнуло… Часики! Майя достала их, но комната располагалась в затемненной части особняка, лучи солнца сюда не проникали, стало быть, камешки так не сияли. Но они все равно красивые, желанные, на нее никто не подумает, если… Майя положила часики в карман жилета и поскакала на выход, ее остановил охранник:

— В кабинете тебя ждет Бронислав Максимович.

Ничего не подозревая, она побежала в кабинет, вошла и остановилась на пороге, надев на личико маску невинности и полагая, что вызов ненадолго. Мумия сидела за массивным столом под старину, в кресле, похожем на трон, не поднимая головы от бумаг. Бронислав Максимович строго сказал, уткнув указательный палец в бумаги:

— Часы.

Обалдеть! Откуда узнал, ведь никто не видел! У Майки затряслись поджилки, задрожали губешки, глазки наполнились слезами. Всхлипывая, она проговорила:

— Прости, они такие красивые… Я подумала, что мужчине не нужно носить часы со стразами, только женщинам подходят.

— Со стразами… — Бронислав Максимович откинулся на спинку кресла, смотрел на нее, будто хотел выпустить из глаз искры и превратить ее в пепел. — Драгоценные камни называешь стразами? Часы на стол!

Вздрогнув от резкого приказа, Майка достала часики, которые успела полюбить всей душой, и, приблизившись с опаской, положила их на край стола. Бронислав Максимович ни разу не повышал голоса, обычно он говорил лениво, словно ему с дураками безумно скучно. Когда Майя отдала часы, он вернулся к обычной тональности:

— М-да, я принял тебя за ангела, за совершенство, а ты ничто, малолетняя и алчная шлюшка. Ты научилась врать мастерски, даже меня провела. Детка, цены себе не знаешь, жаль, — вздохнул он, а потом, глядя на нее с сочувствием, усмехнулся: — Но если будешь воровать, никогда и не узнаешь.

— Я больше не буду, клянусь… Ну, прости, пожа…

— Не клянись, обманешь. Ловко обманывала меня, но сейчас обманываешь себя. Ты уже отравлена ложью, завистью, жадностью, это даром не проходит, расплата будет ужасной, но не я тебя накажу, нет. Часы забери, это плата за то, что хорошо играла свою роль, а мне наказание за то, что я дурак. Убирайся, не хочу больше тебя видеть. Никогда. Я разочарован. И не попадайся мне больше на глаза, не обещаю, что буду добрым. Пошла вон, пока я не передумал.

Не испытывая судьбу, она цапнула часы и дала деру, намеренно петляя по переулкам, а то мало ли, вдруг передумает и вдогонку пошлет охрану, та поедет по привычной дороге — вот какая она умная. Только когда очутилась от особняка на приличном расстоянии, Майя расхохоталась, вспомнив в подробностях утро:

— Лицемер долбаный. Думает, расстроюсь, что прогнал меня, ха-ха… Спасибо тебе большое, надоел со своей «чистой» любовью, козлина старая.