Отравленная кровь

— Еще чего! — дернулся Ярослав, бросив на него негодующий взгляд. — Не в моем вкусе, а вот она… она хотела. С тех пор, как мы пообщались на кухне, Майя стала преследовать меня, а я избегать ее, старался наедине не оставаться, она звонила. Мне пришлось сохранить два ее номера, чтобы видеть, кто звонит, ну и не отвечать. Так она сообщения присылала, мол, если не позвонишь через пять минут, скажу твоей жене, что мы спим. Вы не позвонили бы? Вот и я звонил, уговаривал не дурить, объяснял: нет смысла разрушать отношения в семье ни ей, ни мне, мы оба только потеряем, я — работу, она — деньги. Помогало на какое-то время, Майя оставляла меня в покое, потом все начиналось сначала, а я искал новые доводы. Пришлось готовить и жену к клевете, ведь Майя в любой момент могла оболгать меня, а моя Мона ревнивая.

— Что за глупая смелость у жены тестя? — буркнул Женя.

— Да, так, — согласился Ярослав. — Но Майя была уверена, что тесть в любом случае поверит ей, а не нам, поэтому я убедил Монику помалкивать, чтобы не провоцировать мачеху и в результате не ссориться с отцом.

— А цель какая у нее была? — поинтересовался Феликс.

— Захват, — усмехнулся Ярослав, разведя в стороны руки. — Она по натуре захватчица, ей нужно было все или ничего. Только не подумайте, будто Майя безумно влюбилась в меня, ничуть. Я нужен был ей и как соучастник отъема у семьи имущества, и как управляющий, у которого мозги неплохо варят, приумножая состояние тестя. Ей удалось настроить тестя против родных детей, а потом и выставить их из загородного дома после оглашения завещания.

Во время диалога Павел присматривался к этому молодому мужчине с открытым взглядом, вызывающему симпатию, усомниться в нем сложно, но… Да, всегда есть но — категория сомнений. За свою недолгую работу следователем в данном городе, где он успешно расследовал четыре дела и застрял на пятом, Павел уже на своем опыте убедился, что внешность не просто обманчива, она коварна. Подписывая пропуск, Павел между делом спросил:

— Вы знакомы с Югой?

— Какой Югой? — озадачился Ярослав. — Кто она?

— Это не она, а он, — пояснил Феликс.

— Мужчина и Юга? — усмехнулся Ярослав. — Странное имя. Простите, не приходилось о нем слышать.

— Скажите, только максимально честно, — обратился к Ярославу Терехов. — В вашей семье… в семье жены произошло такое, скажем, неординарное событие: убит человек, убит зверски. Мы знаем, что вас высоко ценил тесть Николай Леонидович, и все же вы человек, вошедший в эту семью со стороны… Вам не показались их отношения натянутыми, не совсем естественными? Или странным что-то в семье не показалось?

Тот пожал плечами, да так и замер, вспомнив главное, что его настораживало, но теперь он думал, стоит ли говорить. В любом случае следователи сами заинтересуются, значит, нет причин скрывать:

— Происхождение денег. Мне так никто и не объяснил, откуда у Николая Леонидовича, преподавателя института с обычной для данной категории зарплатой, на которую сильно не разгонишься, появились деньги. Чтобы создать ту же компанию, нужен немалый первоначальный капитал, не думаю, что он смог столько заработать на частных уроках и дипломных работах. У него я не успел спросить, он внезапно умер, а дети… как я понял, они без понятия, откуда свалилось богатство.

Вскоре Павел отпустил его, Ярослав ушел, оставив после себя не только приятное впечатление, но, после своих показаний, еще и тягостное. Кстати, у него был мотив? Конечно, был. Но он спокойно, не таясь и без страха, рассказал о непростых отношениях с женой тестя. А если это всего лишь тактика умного человека? Об этом думали Павел и Феликс в паузе, которую прервал Женя, резюмируя в своей мечтательной манере:

— Какие интересные истории случаются в жизни, слава богу, не со мной. Н-да-а… Видимо, убитая Майя в награду за пакости выпросила себе лютую смерть.

* * *

Тем временем Ярослав уселся на место пассажира в автомобиле, задумался — стоило ли выкладывать всю правду. Умные люди говорят, что всю правду выкладывают только дураки. Вероятно, к умным он не относится. Моника терпеливо ждала, когда любимый муж поделится впечатлениями, и сразу спросила, как только он повернулся к ней:

— Что там было?

— Долго пересказывать. Иди.

— А что мне говорить?

— Лучше правду, запоминать ничего не придется.

— Какую правду?

— А у тебя их две?

Моника упала спиной на спинку кресла, запрокинула голову и, сжимая руль, глубоко вдохнула, чтобы не ляпнуть лишнего по привычке. Ну, привыкла Мона сразу что-нибудь брякнуть, не подумав, сейчас ей надо доказать, что она меняется… Какая же это мука — меняться.

— Не заставляй их ждать, — бросил Ярослав.

Моника открыла дверцу, ступила одной ногой на асфальт и не удержалась, уронив женскую гордость, спросила:

— А потом мы поедем домой?

— Нет, — сухо сказал он.

— Мне так плохо, я зашиваюсь… — захныкала она.

— Я обещал, что буду помогать и учить тебя. Иди.

Она вышла из машины и в сердцах резко захлопнула дверцу, затем решительно двинулась к входу в СК. Ярослав не смотрел вслед жене, он примерно знал, в каком она состоянии.