Отравленная роза (СИ)

Я не имею права забыть, не смогу смотреть в глаза. Я уничтожила, растоптала чувства человека. Бездушная стерва — существо, сплетенное из эгоизма и неисправимых ошибок. Я потеряла себя и потеряла мужчину, который никогда не был моим. Отдалился, аппарировал настолько далеко, что невозможно больше приблизиться. Видела агонию, первобытную злобу в его глазах. Хотел убить, пытать за низкую слабость влюбленной студентки.

Удушье. Глотаю слезы, ноги несут к Астрономической башне за одним... За безоговорочным спасением, еще одним проявлением слабости и слабоумия. Отрешиться, прыгнуть, избежать участи, мучений за исковерканные светлые воспоминания о рыжеволосой девушке. Кто наделил меня правом так жестоко шутить? Нет, то была не шутка, а порыв глупости, страсти. Эйфория вседозволенности, принесшая в итоге наказание совестью. Теперь он знает, что это была я. Что может сделать мужчина в подобном состоянии? Крушить мебель собственных покоев, бить себя по щекам, утопать в Омуте памяти, напиться или просто принять яд? Северус сильный, но выдержит ли он подобную пытку любовью, очередную пытку её смертью? Все чувства вернулись, старые раны открылись, а на них насыпали соль.

Ненависть… Моё жалкое существо даже этих эмоций недостойно. Чудовище, олицетворяющее все грехи человечества, я украла чужую любовь, убила исстрадавшееся сердце… Список можно продолжать. Забытая самобичеваниями, я оказалась перед дверью в башню. Закрыто.

— Алохомора, — нервно звучит голос.

Ничего не происходит, наверное, стоит выключить все мысли, но я не могу.

— Алохомора! — отчаяние сквозит в каждом слоге. – Да чтоб тебя! Открывайся, проклятая дверь!

Снова никакой реакции, словно место заперли специально, чтобы юные самоубийцы, подобные мне, не имели шанса на жалкое спасение. Я не имею права жалеть себя! Низость, планка, до которой я опустилась, не позволяет простить. Ноги ослабли, я опустилась на холодные ступени винтовой лестницы и зарыла лицо в трясущиеся ладони. Волшебная палочка выпала из руки и с негромким стуком покатилась по ступеням вниз. Эхо страха, неизвестности будущего отдалось всхлипом на пустом лестничном пролете. Мысли свалялись, запутались. Внезапная усталость…

Глупость, которую я могла совершить, если бы дверь в башню была открыта… Лишиться жизни — самое простое решение, побег от ответственности… Раствориться воздухе, лететь, последний раз вспоминая его лицо, прикосновения изящества тонких пальцев… Кто спасет от дьявола, затаившегося внутри, кто излечит от безумия, неправомерной любви, жажды желать? Все мои права закончились еще в субботу, грехи исказили достоинства, заказали вход в рай, оставив у врат ада гнить, мучиться, разлагаться. Я умерла уже тогда, не осознавая в полной мере убогости поступка, приведшего к гибели двух душ. Северус, ты не заслужил этого…

Отвращение – это то, что уготовано мне в твоем сердце, но отвращение к самой себе куда глубже, непростительнее. Как просто забрать у человека жизнь, забрать смысл существования, единственные воспоминания о несбывшейся любви…

*

“Ненавижу, чтоб ты сдохла! Умри, ничтожество! Ты не заслуживаешь жизни, маленькая дрянь, исчезни…».

Он умер сегодня, забылся на грани безумства. Истощение не давало возможности здраво мыслить. Она забрала его память, раздавила то, ради чего он жил, использовала хрупкую слабость. Теперь Северус считал её хуже Тёмного Лорда…

«Грязная эгоистичная мразь, бесчеловечная сука…».

Слезы катились по бледным щекам, вместе с ними волнами выходила злоба. Еще никогда он не ощущал ничего подобного. Голову зажали в тиски, моральная боль становилась физической.

«Я убью тебя…».

В действительности сломленный Северус был готов сделать это. Ярость, ненависть, вперемешку с насильственным отчаянием и гулкой пустотой. Часть его души была оторвана и забрана с собой глупой девчонкой, возомнившей себя… Лили…

“Мерлин! Почему именно ты стала жертвой издевательств?.. Как же болит сердце…».

Руки прижались к груди, комкая ткань сюртука. Рваное дыхание… Хриплый выдох, сопровождаемый тугой агонией… Он хоронил избитую память под крышкой иллюзорного гроба, засыпал рыхлым песком, потом откапывал, снова прижимал к себе юное тело мертвой рыжеволосой девушки. Его сознание рисовало ужасающую картину: огненные локоны укорачивались, лицо менялось… С отвращением он отталкивал от себя хрупкое посиневшее тело Аллегры, снова брал лопату стенаний и зарывал ненавистную, предавая её земле, смерти… Но все повторялось. Пальцы грязные от земли, чернота под ногтями, Северус сгребал насыпь, разрывая свежую могилу своей несбывшейся любви… Снова она… Лили, её лицо, прекрасное даже в погибели с… Слабеющие руки прижимали крепко, и опять она превращалась в черноволосого дьявола… Замкнутый круг… Тишина, тяжело дыхание, звук собственного пульса…

“Как ты могла…».