Отравленное яблоко (СИ)

Иногда снился их секс, иногда тот момент, когда Эл падает со стула и умирает на его руках, а иногда ему снились кошмары, после которых он просыпался в холодном поту. Он видел, как стоит у могилы Эла в полной тишине, а из земли вдруг медленно тянется бледная, костлявая рука, затем вторая, а потом он опирается о землю и буквально восстает из-под земли. Он никогда не был похож на полусгнившего зомби, который хотел бы накинуться на Лайта, нет, все было намного хуже. Эл был таким, каким Лайт его запомнил, в безразмерной футболке, в растянутых джинсах и с отчаянием на бледном лице. Он кричал, что его похоронили заживо, кричал о том, как ему плохо под землей. Лайт хотел бежать, но ноги будто увязли в земле, а слова комом застревали в горле. Он стоял и шокировано смотрел, как Эл поднимается на ноги, выпрямляется во весь рост и подходит, склонив голову набок. Лицо полно душевной боли, а в глазах плещется ненависть. Лайт не может двинуться даже тогда, когда цепкие пальцы хватают его за воротник и притягивают к себе. Его лицо настолько близко, что Лайт чувствует его горячее дыхание, а в голове звоном отдается тихий шепот: « Я любил тебя…».

Несмотря на эти кошмары, Лайт каждый день, словно одержимый, приходил на кладбище. Его сны были настолько реалистичны, что Лайт иногда удивлялся тому, что земля на могиле ровная. Каждый день Лайт шел, петляя между надгробий, чтобы постоять пару минут у свежей могилы.

Лайт заметил, что со смертью Эла он перестал испытывать сексуальное влечение. Пару раз он пытался помочь себе руками, но все без толку.

Он все еще хранил чайную ложку детектива в своей прикроватной тумбочке.

Всё шло своим чередом. Неделя за неделей, месяц за месяцем.

Постепенно боль потери начала отступать. Нет, он ничего не забыл, просто время залечило раны и Лайт вспомнил о том, для чего все это затевалось.

Для Нового Мира.

Приняв на себя роль L, Лайт взял дело в свои руки. Никто из чиновников не догадался, что прошлого Эла больше нет, ибо Лайт был не менее одарен и умен, чтобы занимать такое место. Они с Мисой теперь жили на съемной квартире, чему та была безмерно счастлива, думая, что это один шаг на пути к тому, чтобы вскоре стать миссис Ягами, но Лайт же видел все в ином ключе. Он жил с Мисой, чтобы глаза Бога Смерти всегда были под рукой. Рюк теперь всегда был рядом, хрипло посмеиваясь над всем подряд.

Жизнь с Мисой совершенно отличалась от жизни с Элом. Иногда Лайт чувствовал жгучую ненависть, просто глядя на девушку, из-за того, что она не он. Ему хотелось убить Мису за ее чрезмерную активность.

Он ненавидел эту девушку всем сердцем, но не мог отпустить такого ценного сообщника.

После смерти Эла они вернулись к работе и погибших преступников становилось все больше и больше. И хотя он думал, что все это в прошлом, но пятого ноября он все же закрылся в комнате, заявив Мисе, что хочет побыть один. Прошел год со дня смерти Эла.

Лайт навестил могилу и тридцать первого октября, и пятого ноября.

Он молча стоял, глядя на крест, который начал обвивать дикий плющ.

Лайт поймал себя на мысли, что он всегда стоит тут в тишине. Ни разу за весь год он не проронил на этой могиле ни слова. Он должен был извиниться перед ним, но уже, казалось, слишком поздно.

Иногда воспоминания накатывали с новой силой и казались такими реальными, что хотелось выть от отчаяния. Ему было противно спать с Мисой в одной постели и даже если она это и понимала, то не подавала виду, делая вид, что все в порядке.

Он был вынужден заниматься с ней сексом. Иногда он пытался закрыть глаза и представить, что на ее месте Эл, но бесполезно. Миса была слишком покорной, слишком отзывчивой и слишком громко стонала.

Лайт не любил ее. Временами она его раздражала, но в целом ему было на нее параллельно.

Абсолютно никаких эмоций.

***

Когда Ягами Лайту исполнилось двадцать три года, он обнаружил, что Эл не лгал о том, что у него есть маленькие преемники.

Мэлло и Ниа стали его новой головной болью и он возненавидел их всем сердцем.

Сначала он избавился от одного, а теперь их сразу двое? Разве смерть Эла их ничему не научила? Им никогда не сравниться с Элом.

Лайт считал, что эти двое просто оскорбление памяти великого детектива. Даже вдвоем они близко не дотягивали до уровня настоящего L.

Но, тем не менее, они создавали проблемы. Казалось, что они олицетворяли две сущности Эла. Две крайности. Один вспыльчивый и отчаянный, второй апатичный и вечно скучающий.

Лайт не видел в Мелло серьезного соперника и был уверен, что его легко будет сбить с шахматной доски, особенно с такими фигурами, как Миками и Такада.

Но вот Ниа… С Ниа было все иначе.

Это уже совсем другая история.

***

«Нэйт Ривер».

Девять букв. Все, что требовалось, это нацарапать девять чертовых букв на клочке бумаги из Тетради Смерти…

Он успел бы, если бы Мацуда несколько раз не выстрелил ему в руку. Лайт рухнул на бетонный пол, забрызгав все вокруг кровью. Адская боль прожгла все тело.