Отравленное яблоко (СИ)

— Да, – Лайт задумчиво прижал яблоко к губам. – Тогда, когда ты добавил четвертую записку и поменял местами карточки, соответствуя номерам, напечатанным сзади… «Эл, ты знаешь, едят одни только яблоки? Боги Смерти. Красные руки». Бессмысленный набор предложений, разве нет? Первое предложение бессмысленно, потому что там не понятно, о ком речь. А между вторым и третьим предложением вовсе нет никакой связи.

— Хм, – снова кивнул Эл, – логичное наблюдение, Лайт-кун. Хотя, честно признаться, меньшего я от тебя и не ожидал.

Лайт почувствовал, что это больше подколка, чем комплимент, поэтому поспешил защищаться:

— Ты все еще не можешь выкинуть из головы эти яблоки?

— Ага, – Эл отпил из своей чашки омерзительно-сладкий кофе. – Интересный фрукт, не думаешь? О нем сложено множество легенд. Например, Библия, где его называют запретным плодом, или… – Эл задумчиво помолчал и Лайт уже предчувствовал недоброе, – или «Белоснежка». Ну и эти записки про шинигами, конечно.

Лайт безразлично пожал плечами, хотя после упоминания о Белоснежке он невольно напрягся. Белоснежка, яблоки, эти сны, зеркала, наводящие страх, странное чувство дежавю — все это сводило с ума.

— Так ты знал, что они любят яблоки?

Лайт покачал головой:

— Я понятия не имел, пока ты не показал мне записки.

— Ясно… – Эл подпер рукой подбородок, рассеянно глядя на Лайта. – Интересно, каково это, настолько любить яблоки. Я не понимаю.

— Хочешь попробовать? – спросил подросток.

— Да.

Лайт вздохнул. Эл и так был на грани депрессии, потому что чего-то вдруг не понимал. После недолгих раздумий, Лайт положил на стол надкусанное яблоко и кивнул на него:

— Бери.

Эл недоуменно взглянул на Лайта, затем на яблоко, и обратно на Лайта.

— Я не понимаю, Лайт-кун…

— Можешь доесть мое яблоко, мне не жалко, – выдавил вежливую улыбку Ягами. – Если, конечно, ты не брезгуешь.

— Я не могу взять твое яблоко, Лайт-кун. Оно ведь тебе нравится.

— Да брось, – карие глаза встретились с черными, – бери.

Эл, не сводя глаз с Лайта, протянул руку и осторожно взял яблоко.

— Ты уверен? – спросил он.

— Конечно, – кивнул Лайт, – попробуй.

Эл повертел в руках ярко-розовое яблоко, разглядывая его со всех сторон. Наконец, он поднес его к губам, взяв двумя руками, и взглянул на Лайта из-за черной челки…

…как Белоснежка.

— Оно отравлено? – тихо спросил он, едва заметно ухмыляясь.

Лайт не растерялся. Откинувшись на спинку стула, он скрестил руки на груди и усмехнулся:

— Может быть.

Эл только улыбнулся и откусил яблоко в том месте, где пару минут назад кусал Лайт. Подросток следил за ним, отпивая кофе из кружки. В голове вдруг вспыхнула мысль, что он будет делать, если Эл сейчас подавится заколдованным яблоком и рухнет на пол, свалившись со стула. Неожиданно он почувствовал странное, импульсивное желание…

…снова его поцеловать.

Только на этот раз не со зла. Он не знал, что именно на него повлияло. Может то, что он так походит на Белоснежку, держа на уровне лица рубиново-красное яблоко, ярко контрастирующее с его белой кожей и бледными губами, может, чертовы зеркала, которые сводили с ума, может, слова Эла…

Лайт тряхнул головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Это ведь Эл, который совсем недавно так цинично рассуждал о любви.

Поцеловать его без всякой причины, без логики и здравого смысла. Любовь к человеку, как к брату, и любовь, как сексуальное влечение были совершенно разными понятиями. Хотя Эл сказал, что не видит разницу между дружбой и чувствами. Какой же он все-таки невежественный.

И этот человек зовется именами трех лучших в мире детективов.

Не нужно быть гением (хотя, по иронии судьбы, они ими и являлись), чтобы понять, что между ними уже не просто битва умов и интеллектов, не просто игры разума. Сейчас они боролись со странным, неестественным притяжением, которое медленно, словно сладкий яд, отравляло кровь, грозясь испортить суровые отношения между детективом и подозреваемым, между соперниками, между друзьями.

Свежая кровь на снегу. Любое притяжение между Кирой и L может убить, отравив кровь одного из них.

Назревал вопрос: стоит ли игнорировать все это? Игнорировать границу, которую нельзя было переступить.

— Рьюзаки, – тихо сказал Лайт, глядя на Эла, все еще державшего в руках запретный плод, – теперь ты мне должен.

— Из-за яблока? – Эл откусил яблоко и послышался хруст. Лайт, нервно сглотнув, не мог оторвать глаз от его губ, немного влажных от яблочного сока.

Лайт сжал кулаки и усилием воли поднял глаза.

— Я понимаю, тебе, наверное, не хотелось его отдавать, – кивнул Эл, жуя откусанный кусок.

— Что ты хотел мне рассказать?

— А, – Эл ухмыльнулся, проглотив яблоко, – вижу, ты, Лайт-кун, не любишь сдаваться.