Отравленное яблоко (СИ)

— Как ты смеешь просить о любви после того, что сделал! — зарычал Эл и внезапно схватил Лайта за горло обеими руками. — Чего ты хочешь от меня?! Прощения? Любви? Сочувствия? Я не могу дать тебе ничего из этого, Ягами Лайта, потому что ты этого не заслуживаешь!

— Я знаю! — прохрипел Лайт, пытаясь оторвать от себя руки Эла. — Но мне это необходимо!..

Эл сильнее сжал руки и тут же отпустил его. Лайт завалился назад, пытаясь откашляться. Даже когда его горло оказалось свободно, он все равно не мог дышать.

— Пожалуйста, — Лайт зарыдал, не в силах справляться с эмоциями, — пожалуйста, не надо меня ненавидеть…

— Пожалуйста, разлюби меня, — мягко попросил Эл. — Я не хочу твоей любви, Лайт.

И он утонул.

Лайт сел, вытерев слезы тыльной стороной ладони, и, медленно встав сначала на колени, а затем на ноги, направился к кровати. Взяв Тетрадь Смерти, он достал из ящика прикроватной тумбочки ручку и открыл тетрадь.

— Как я и ожидал, — сказал Эл, глядя на него сквозь длинную черную челку. — Когда я не вписываюсь в твой мир, ты просто стираешь меня из него, Лайт-кун.

Лайт проигнорировал его и записал имя. Закрыв Тетрадь, он с грустью посмотрел на Эла, который все еще лежал на полу, повернув голову в его сторону. Кровь усилилась, просачиваясь сквозь пальцы. Знак того, что он умирал.

Эл внимательно смотрел на Лайта живыми, блестящими глазами. На бледном лице вдруг заиграла легкая полуулыбка, и он захрипел. Тело свело судорогой, и он выгнулся дугой. Кровь заливала все вокруг, продолжая течь из рваной раны на груди.

Когда глаза детектива закрылись, а тело с последним тихим вздохом расслабилось, Лайт положил Тетрадь Смерти обратно в ящик и вышел из спальни.

Ноги привели его в ванную. Перешагнув через осколки, он остановился у раковины. Закрыв глаза, он привалился поясницей к холодному фаянсу. Он снова и снова проматывал в памяти последние события. Его маска полного спокойствия и отчужденности была сорвала, и он оказался перед детективом совершенно обнаженным и уязвимым. Он мог не моргнув глазом убить преемника Эла, выбрав для него самую жестокую смерть, а спустя день бросаться к ногам Эла, рыдая и умоляя о любви и прощении.

«Пожалуйста, разлюби меня. Я не хочу твоей любви, Лайт…».

Лайт всхлипнул и развернулся лицом к раковине. Дыхание все еще перехватывало от рыданий, хоть он и пытался успокоиться. Пальцы сомкнулись вокруг одного из осколков, лежащих на раковине, но он почти сразу отпустил его.

— Лайт-кун, — Эл появился в дверях ванной комнаты. Рубашка, пропитавшаяся кровью, все еще расстегнута, но шнуровка снова выглядела безупречно, словно ее не выдирали вместе с кожей десять минут назад.

Имя и продолжительность жизни исчезли.

— Я сделал все, что ты просил! — закричал Лайт, не поворачиваясь к нему. — Все, что мог! Но для тебя… этого было недостаточно!

— Я…

— Ты велел мне разлюбить тебя! Ты сказал, что тебе не нужна моя любовь! — Лайт покачнулся и вцепился в края раковины, восстанавливая равновесие. — Что я могу сделать, Эл? — он повернулся к нему лицом, тяжело дыша. — Я помню, что ты чего-то хочешь… Ты сам говорил, что чего-то хочешь, но не можешь попросить у меня. Что это? Я дам это тебе. Что бы ты ни попросил, я дам тебе это, Эл.

Мертвые глаза потемнели.

— Не играй в такие игры, Лайт-кун, — предупредил он.

— Всё еще не хочешь говорить. Ладно, — Лайт нащупал позади себя большой осколок зеркала и сжал его. — Я знаю, чего ты хотел…

— Нет… Лайт! — Эл шагнул было к нему, но было слишком поздно. Лайт взмахнул рукой, словно маятником, и зеркальный осколок вошел в плоть. Осколок, похожий на глаза Эла, когда тот еще был жив и в отражении которых была видна правда.

Мгновенная боль пронзила голову Лайта, а громкий крик разодрал горло. Кровь брызнула на пол ванной комнаты, и Лайт, пошатнувшись, начал терять координацию. Он начал заваливаться вперед, но, вытянув руки, успел вслепую ухватиться за рубашку Эла, который тут же опустил его на колени.

— Какого черта ты делаешь?! — яростно закричал Эл. Его слова звучали издалека, приглушаемые мучительной болью. Лайт больше не кричал. Вернее, он не мог больше кричать. Челюсть будто окаменела, а зубы неистово стучали.

Эл что-то кричал, но Лайт не слышал, будто все еще находясь под водой. Выругавшись, Эл разорвал рукав рубашки и, силой разжав Лайту челюсть, вставил туда подобие кляпа, чтобы тот не откусил себе язык. После этого Эл сжал его волосы на затылке в кулак и запрокинул голову назад, осторожно взявшись за край осколка, торчащего из глазницы. Лайт низко застонал, но ткань рубашки заглушала все звуки.

Кусок зеркала вошел не в само глазное яблоко, а скорее под него. В любом случае, он ослепил себя, но ущерб мог бы быть намного хуже. Но, вероятно, тут тоже без проблем не обойдется, в глазу могут остаться микроскопический осколки после удаления. Эл не мог отвезти его в больницу, да и денег у него не было.