Отравленное яблоко (СИ)

«Я знаю, почему ты делаешь вид, что уверен. Ты просто не хочешь услышать правду…».

— Да, — тихо ответил Лайт, изучая ковер под ногами. — Ты прав…

— В моем заключении или в том, что нет другого логичного объяснения?

— И в том, и в том.

— Где наручники?

— В ванной, — спокойно ответил Лайт и протянул руки к рубашке Эла, застегивая последние пуговицы, чтобы тот не увидел свои ужасные швы на груди. — Я… схожу за ними.

Он поспешно встал и направился в ванную, надеясь, что Эл не пойдем следом. Вид ванной с разбитыми зеркалами вызвал бы нежелательные вопросы. Подобрав цепь, он вернулся обратно.

— Почему ты не оставляешь попыток сбежать, Лайт-кун? — задумчиво пробормотал Эл, забирая у него наручники. — Потому что ты устал от моей постоянной компании или потому что у тебя есть темные компрометирующие дела, которые ты не можешь делать в моем присутствии?

Вопрос, скорее всего, был риторическим, потому что Эл даже не смотрел на него, перебирая пальцами холодные звенья цепи.

— Тогда, — продолжил Эл, взглянув на Лайта, — если ты такой коварный, то я вынужден принять меры, — Эл защелкнул один наручник на запястье Лайта, а второй на столбике в изголовье кровати. На бледном лице играла улыбка. — Теперь ты останешься здесь, Лайт-кун.

Лайт издал побежденный вздох:

— Ну, выходит, что так, — он снова отвел взгляд. Было больно видеть эту счастливую улыбку, зная, что скоро на ее место придет гримаса презрения.

— Что случилось, Лайт-кун? — спросил Эл, наклоняясь к нему и заглядывая в карие глаза. Он положил руки на плечи Лайта, как в старые времена. — Ты какой-то… отрешенный. Тебе нехорошо? Ты чем-то расстроен?

— Нет, я… Я в порядке.

— Хорошо, — Эл чуть наклонился, целуя Лайта в шею. Он все еще стоял за его спиной, и руки соскользнули с плеч, пройдясь ладонями по груди, плоскому животу и остановившись на пряжке ремня. — Прости, я не хотел тебя расстраивать, но срывать твои коварные планы — моя работа.

Лайт ничего не ответил, позволяя завалить себя на постель.

— Во всяком случае, — продолжал Эл, нависнув сверху, — я рад, что ты не сопротивляешься. Я уверен, что ты согласишься с тем, что твое наказание справедливо, да и я, честно говоря, сегодня не в том настроении, чтобы с тобой бороться, Лайт-кун. Занятие любовью не должно быть агрессивным, оно должно быть нежным.

От каждого его слова Лайту становилось только хуже. Что делать? Испортить такой момент чудовищным признанием или обмануть старого Эла? Нужно всего лишь перестать лгать, но это было ужасно тяжело. Но что, если Эл сам не спросит? Тогда это не будет ложью. Соврать и не сказать правду — разные вещи.

Если нет повода лгать, то и нет повода говорить правду.

Лайт просто поплыл по течению. Эл в самом деле был нежен. Лайт не возражал против того, чтобы быть снизу, напротив, он был счастлив и совершенно не чувствовал дискомфорта. Эл двигался плавно, то и дело наклоняясь для поцелуя. Мягкие черные волосы щекотали шею и щеки. Лайт чувствовал внутри коктейль из удовольствия, смешанного с болью и угрызениями совести… И он понял.

Понял, что Эл, настоящий Эл имел в виду.

Все это было иллюзией. Вдохнуть жизнь в труп детектива не означало полностью вернуть его к жизни. Доставая сердца, Лайт ничего не менял. Он не мог переписать историю и изменить прошлое. Этот Эл… не любил его. Он любил версию того Лайта, который жил три года назад и который, по сути, тоже мертв.

Эл был прав. Так не могло продолжаться дальше. Рассказать Элу всю правду — единственное верное решение. Эл должен любить его за то, кто он есть, а не за то, кем был. Он должен любить его несмотря ни на что.

Лайт сел на постели, взглянув на Эла, лежащего рядом под одеялом. В то время как Кира был обнажен, на детективе оставались боксеры и рубашка, скрывающая страшный шрам. Вздохнув, Лайт потрогал повязку на предплечье. Эл ничего о ней не сказал. Может, был так увлечен, что не заметил.

И все же было трудно не заметить синяков и кровоподтеков, покрывающих его грудь и живот, которые принимали нездоровый синевато-пурпурный цвет.

Собрав и наскоро натянув одежду, Лайт потянулся к прикроватной тумбочке за ключом от наручников. Склонившись над браслетом, он пытался отпереть замок, когда Эл схватил его за запястье, заставив подпрыгнуть от испуга.

— Куда собрался на этот раз? — спросил сыщик, выхватывая у него ключ.

— Никуда, — бросил Лайт, вырывая свободное запястье. — Я думал… что ты спал.

Черные глаза сузились, когда Эл сел на кровати:

— Лайт-кун, тебе пора с этим смириться, — холодно сказал он. — Эти наручники для твоей же пользы.

— Потому что ты думаешь, что я Кира.

— Потому что я подозреваю, что ты, возможно, Кир…

— Ты прав, — выпалил Лайт прежде, чем успел бы передумать. Затем глубоко вздохнул. — Ты прав, Эл. Я Кира.

Эл выглядел так, будто его окатили ведром ледяной воды. Он отпустил запястье Лайта, глядя на него с отсутствующим видом.

— Кажется, ты удивлен? — с горечью спросил Лайт. — Разве не из-за этого ты нацепил на меня наручники?