Отравленное яблоко (СИ)

Отставив его в сторону и стиснув зубы, Лайт принялся развязывать повязку, чтобы осмотреть состояние раны. Когда узел был развязан, она, тяжелая и мокрая, с глухим звуком упала на пол. Пуля прошла насквозь, повредив некоторые мышцы, но в целом Лайт легко отделался. Он готов был проклясть Мэлло, но понимал, что ему повезло, ведь тот мог попасть в голову или шею.

Лайт взял бутылочку с антисептиком и щедро облил им рану. Рана тут же зашипела и запузырилась. Лайт стиснул зубы и зажмурился, сдерживая болезненный крик. Рука страшно болела, и Лайт упорно терпел, пока пена не растворилась. Потянувшись к испорченной рубашке, он осторожно вытер с руки кровь и перекись. Сердце бешено колотилось, когда он методично перевязывал рану уже хирургической лентой и марлей. Когда он закончил, рука смотрелась лучше, чем тогда, когда была перевязана окровавленным рукавом. Проглотив двойную дозу обезболивающего, Лайт отправился в свою спальню.

Он найдет Эла чуть позже, ведь для него тоже отведена особая роль в его плане. Он собирался снова вручить Элу сердце, чтобы вернуть к жизни и на время стереть воспоминания. Вся эта ситуация с безразличием Эла его напрягала и отвлекала от главного плана. Лайт не мог следить за Мэлло 24/7, и хотя Эл не особо заинтересован в том, чтобы помогать им, это может оказаться ловушкой. Он не видел его рук под рубашкой, и не важно, мертв Эл или жив, он всегда прячет пару тузов под рукавом.

И на этот раз ставки куда выше, чем доминирование в постели.

Однако, на Эла он наткнулся по пути в спальню, куда направлялся за новой рубашкой. Он сидел на полу в ванной, совершенно неподвижно, притянув колени к груди. На рубашке по-прежнему были видны следы крови. Его глаза были широко раскрыты, и он невидящим взглядом смотрел в потолок. Вокруг валялись осколки от разбитых зеркал.

Эл, судя по всему, не замечал его, и Лайт открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но, так ничего и не придумав, свернул в спальню.

Рюк сидел на постели, скрестив длинные ноги.

— Боевое ранение? — спросил тот, заметив перебинтованное предплечье.

— Царапина, — отмахнулся Лайт, направляясь к шкафу. — Это того стоило. Мэлло у меня.

Рюк подпрыгнул от такого заявления:

— Он здесь?

Лайт кивнул, выбрав темно-синюю рубашку, чтобы в случае кровотечения пятно было не таким заметным.

— Да, здесь. На два этажа выше. Я поговорю с ним, когда он очнется.

Рюк от восторга перевернулся в воздухе:

— А я было подумал, что ты стал скучным.

Лайт проигнорировал этот своеобразный комплимент и посмотрел на шинигами:

— Ты достал сердце, Рюк? Оно понадобится мне сегодня вечером.

— Да-да, я все сделал как надо, — Рюк кивнул в сторону прикроватной тумбочки. — Ну так скажи, для чего оно тебе, а, Лайт? — его жуткая пасть оскалилась в подобии улыбки.

— Для того, чтобы кое-кто не освободил Мэлло, — бросил в ответ Лайт. — Не доставай меня, Рюк.

— Хоть бы попытался относиться ко мне с уважением, — проворчал Рюк и поплелся прочь из комнаты, пройдя через стену. Лайт знал, что он пошел посмотреть на Мэлло.

Лайт быстро застегнул рубашку, затем подошел к прикроватной тумбочке, вытащил оттуда до боли знакомые наручники на длинной цепи и, прихватив заодно красивую шкатулку с чудовищным содержимым, пошел к выходу из комнаты.

Эл, казалось, за все это время даже не пошевелился. Когда Лайт вошел в ванную, Эл сидел в той же позе, но теперь руки уперлись в пол, а голова покоилась на коленях. Лайт застыл, когда заметил, что его плечи едва заметно дрожат, будто он плачет. Ему стало не по себе.

Лайт, сжимая в одной руке шкатулку, а в другой наручники, цепь которых громко звенела, волочась по полу, остановился перед Элом. Его тень накрывала собой детектива. Но прежде, чем Лайт успел хотя бы открыть рот, Эл отодвинулся в сторону от тени Лайта.

— Ты привел нас сюда, не так ли, Лайт-кун?.. — тихо сказал Эл, поднимая голову. Его черные глаза были сухими, а на бледном лице играла странная, грустная улыбка. — …Ты привел нас всех сюда на убой.

Эл снова опустил голову и посмотрел на пол. Лайт отражался в тысячи осколков, и в их отражении Эл видел, как тот протянул ему шкатулку.

— Нет, — детектив покачал головой. — Я не возьму это, Лайт-кун.

— Откуда ты знаешь, что это такое?

Эл посмотрел на Лайта, и на этот раз его лицо выглядело гораздо опаснее:

— Не оскорбляй меня, — пробормотал он, медленно поднимаясь на ноги. Из-за своей сутулости он выглядел ниже Лайта и теперь смотрел на него снизу вверх из-под длинной челки. — Вот скажи мне, — продолжал он, — зачем тебе это? Почему ты возвращаешь память мертвому человеку? Когда ты даешь мне эти сердца… в этих временных отношениях нет ничего, кроме фальши, разве ты этого не понимаешь? Как я могу быть по-настоящему живым? Возвращая меня к жизни, ты не обманешь время. Ты не исправишь то, что натворил.

Лайт ничего не ответил, снова притягивая шкатулку к себе. Эл повернулся к нему спиной.