Отравленное яблоко (СИ)

Вдруг Лайту подумалось, что ему даже повезло быть прикованным к эксцентричному, жестокому, вечно подозревающему его детективу, страдающему бессонницей. Мацуда хороший парень, который по-своему любил Лайта, но… Быть прикованным к нему 24 часа в сутки, 7 дней в неделю было бы адом. Он бы вечно болтал, настаивал на том, чтобы они носили одинаковые пижамы, а по ночам рассказывали друг другу истории о призраках. Он бы не давал Лайту никакого покоя, в отличие от Эла, который по ночам тихо садится за свой ноутбук и молча работает.

— Рьюзаки?

— Да, Лайт-кун?

— Если бы Айзава, ну или Моги, предложили приковать меня к кому-нибудь из них… — Лайт пододвинулся ближе к Элу, – тогда бы ты меня отпустил?

— Нет, – мгновенно и немного резко ответил детектив.

Лайт хмыкнул и снова откинулся на спинку кресла. Это все решило. Айзава и Моги, ответственно подходившие к своей работе, не спускали бы с него глаз, в отличие от Мацуды или того же шефа. Значит, дело все же в том, что Эл не хотел отпускать его от себя.

— Почему? – спросил Лайт, заведомо зная ответ.

— Потому что они не подозревают тебя так, как подозреваю я, – Эл, отложив ручку, потянулся к вазе с сахаром. – Они могли где-нибудь просчитаться и упустить объект, находящийся под заключением.

— Что? – Лайт тут же вскинул голову, уставившись на детектива. – Заключение? Это как… тюремное заключение? Серьезно? Рьюзаки, я что, твой пленник?

Это еще что за «Красавица и чудовище»?!

— Ну… – Эл задрал голову вверх, уставившись на потолок. – Возможно, ты выразился слишком утрированно, но… думаю, если учесть то, что у тебя нет выбора и ты обязан следовать моим указаниям, то, думаю, да, по сути, ты мой пленник, Лайт-кун.

Да, Эл в самом деле был гребаным Чудовищем. Забудьте его большие темные, порой наивные, глаза, фарфорово-бледную кожу и невинное выражение лица. Нет, он был уродливым Чудовищем, для которого своя свобода значила всё, чужая — ничего.

— Ну и чего ты хочешь? – резко спросил Лайт. – Ты думаешь, что я чертов убийца, поэтому мысль о том, что ты приковал к себе Киру, тешит твое самолюбие?

— О, нет. Просто когда ты рядом, я могу следить за тобой, за твоей реакцией на провокации, за каждым твоим шагом, повышая и понижая проценты. Только так я смогу понять, Кира ты или нет.

— Ясно, – холодно сказал Лайт. – Это мне даже на руку, Рьюзаки.

— То есть?

— Ну, может тогда Эральд Койл, Денев, Рьюга, или за какими именами гениальных сыщиков ты там еще скрываешься, наконец, поймут, что я не Кира! – выпалил Лайт, резко вставая на ноги. – Это ведь так очевидно! Ты просто не хочешь принять, что тогда потеряешь главного подозреваемого и у тебя никого не останется. Ты боишься оказаться дураком в глазах следственной группы, признав свою ошибку.

— Возможно, ты прав, но я все равно подозреваю тебя, Лайт-кун.

— А я думаю, что есть еще причины! – Лайт рывком развернул кресло детектива к себе и склонился над ним, упираясь руками в подлокотники. – Может, то, что я скажу покажется неуважительным по отношению к «великому L», но я все же выскажусь. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что ты получаешь от этого удовольствие. Тебе нравится, что я твой заключенный, тебе нравится контролировать меня, нравится то, что только ты один в праве решать, могу я пойти куда-то или нет. Возможно, ты уже и сам понял, что я невиновен, но не хочешь отпускать. Тебе нравится, что я твой пленник, не так ли, Эл?

— Лайт-кун, это не так, – Эл буквально вжался в спинку кресла, когда Лайт вторгся в его личное пространство. – Будь я на сто процентов уверен, что ты не Кира, то, конечно, тут же бы тебя отпустил.

— Не верю.

— Можешь не верить, но это правда.

— А почему, собственно, я должен тебе верить? – раздраженно спросил Лайт. – Вся твоя жизнь построена на альтер-эго – Рьюга, Рьюзаки, L… Господи, да я даже твоего настоящего имени не знаю!

— А зачем тебе знать мое настоящее имя? – спросил Эл, слегка склонив голову.

Лайт задрожал от злости и, схватив детектива за ворот футболки, как следует встряхнул:

— Я знаю, к чему ты ведешь, – прошипел он, – думаешь, что я Кира, и хочу узнать твое имя, чтобы убить, но это не так, Рьюга, – Лайт нарочно сделал акцент на вымышленном имени. – Ты лжец. Я не верю тебе, не верю ни одному твоему слову… Может ты и есть Кира? Я тебя не знаю. Никто тебя не знает.

Эл удивленно поднял брови:

— Я Кира? Ты думаешь, что я использую тебя как козла отпущения, Лайт-кун?

— Тогда зачем я тебе нужен? – выпалил юноша. – В качестве игрушки? Не можешь добраться до Киры, так решил хоть на мне отыграться? Ты думаешь, что я Кира? Или ты хочешь, чтобы я им был?

Эл фыркнул:

— Ты полагаешь, что я люблю Киру?

— Я уже не знаю, что и думать! – вспыхнул Лайт. – Все, что я знаю, так это то, что та дурацкая цепь была твоей идеей, Рьюзаки. Я даже не знаю, отпустишь ты меня когда-нибудь, или нет.

— Если докажешь, что невиновен – отпущу. Даю слово, – Эл уперся босой ногой в живот Лайта, пытаясь оттолкнуть. – Отойди, Лайт-кун. Мне нужно работать.

— Так ты говоришь, что сейчас моя свобода… в твоих руках?