Отравленное яблоко (СИ)

— Ты Кира? — спокойно спросил он, внимательно глядя прямо в глаза подозреваемого. Он готовился схватить каждую эмоцию, каждое непроизвольное движение, выдающее волнение.

— Нет!

— Но ты так защищаешься, — вздохнул Эл, — ты сам вынуждаешь себя подозревать, Лайт-кун.

— Как я могу не защищаться, когда меня подозревают в массе убийств, которых я не совершал?!

Эл только пожал плечами:

— Я просто делюсь с тобой своими рассуждениями. Пожалуйста, не обижайся.

Эл поднес к губам яблоко и откусил. То ли на Лайта подействовала белоснежная кожа Рьюзаки, то ли его черные волосы, но на мгновение он отчаянно пожелал, чтобы плод был отравлен, как в детской сказке.

Сначала «Спящая красавица», теперь «Белоснежка».

Лайт не знал, что с ним случилось. Может, это от недостатка сна или утомления, но он понимал, что должен перестать сравнивать Эла со сказочными принцессами, известными своими печальными судьбами. Это, в конце концов, странно.

Эл, кстати, не упал замертво. Он благополучно доел свое яблоко, не сводя с Лайта внимательного взгляда. Кажется, его настроение улучшилось, чего нельзя было сказать о самом Лайте. Его до невозможности бесил довольный вид Эла. Ну, разумеется, ничего так не повышает настроение, чем то, когда главный подозреваемый в деле Киры предлагает тебе фрукты, указанные в предсмертных записках его жертв.

— Рьюзаки, — терпеливо позвал Лайт, скрестив руки на груди, — ты хоть раз задумывался о том, как это ужасно постоянно нападать на человека с обвинениями в массовых убийствах?

— Да, было разок, — Эл задумчиво жевал веточку, оставшуюся от яблока, — ты ведь уже спрашивал об этом. Я ответил, что, наверное, это в самом деле ужасно.

— Тогда почему ты продолжаешь кидаться на меня?

— Потому что я подозреваю, что ты Кира, — ответил Эл, глядя на подростка в упор, — правда, как ты знаешь, процент еще невелик, Лайт-кун, но, тем не менее, подозрение остается подозрением. Кроме того, ты не возражал против таких методов наблюдения, — Эл демонстративно потряс рукой, и звенья цепи зазвенели, — я делаю вывод, что ты сразу же готов был на все, чтобы отвести от себя подозрения. Но, в целом, это нам обоим на руку.

— Рьюзаки, твои методы…

— Я понимаю, Лайт-кун, все это для тебя слишком, но я ценю, что ты так адекватно это воспринял. Намного адекватнее, чем к этому отнеслась бы Аманэ-сан. Но все же я должен был приковать к себе именно тебя. Наблюдая за каждым твоим движением и словом, я увеличиваю и уменьшаю проценты вероятности того, что ты Кира.

— Я понимаю, — повысил голос подросток, — я говорю не о том, что ты делаешь, а о том «как».

— Что ты имеешь в виду?

— Просто иногда… — Лайт помедлил, не зная, стоит ли пересекать эту линию и открывать ему свои истинные чувства. Но Эл всегда все говорил ему прямо в лицо, так почему он должен молчать? — иногда мне кажется, что тебя все это забавляет. Ты относишься к этому как и игре, или что-то вроде того.

— Думаешь, я извлекаю личную выгоду из своей работы? — невинно спросил Эл, приподняв брови.

— Рьюзаки! — Лайт стиснул кулаки, — получать удовольствие, обвиняя кого-то в убийствах… Это отвратительно!

— Но, если моя задача состоит в том, чтобы выявить преступника, основываясь на уликах и доказательствах, то разве не нормально чувствовать удовольствие, когда одна из моих догадок подтверждается? Разве это не естественная человеческая реакция, Лайт-кун? Я ничего не могу с собой поделать.

— Ни одна из твоих догадок еще не подтвердилась! — не успокаивался Лайт. — Ты все еще не поймал Киру!

— Осмелюсь не согласиться, — просто сказал Эл, опустив глаза. Лайт проследил за его взглядом и заметил, что тот смотрит на связывающую их цепь. Гнев начал потихоньку закипать в крови.

— Все твои догадки вертятся вокруг меня и Мисы, но мы чисты, — холодно сказал Лайт, — у тебя просто нет других подозреваемых и ты отыгрываешься на нас.

Эл не стал спорить и лишь лениво пожал плечами, бросая изгрызанную веточку в тарелку.

— Возможно.

Давно Лайт не был так взбешен.

— Рьюзаки, помнишь, как этим утром ты спросил, ненавижу ли я тебя, и я ответил, что нет?

— Помню.

— Так вот, я забираю свои слова назад.

Эл только ухмыльнулся:

— Я подозревал, что ты так скажешь, — он щелкнул по цепи, задумчиво глядя, как дрожат звенья, — но это все равно ничего не меняет.

— Как это? Разве моя ненависть не повышает процент моей причастности к Кире? — насмешливо спросил Лайт.

— Не обязательно. Ты просто сердит. Это естественно чувствовать ненависть, когда ты на кого-то сердишься. Если только… — Эл снова щелкнул по цепи, завороженно наблюдая за звеньями, — если только Кира не работает исключительно в состоянии гнева.

— Может быть, — Лайт пожал плечом, — я не Кира, откуда мне знать, как он или она работает.

Эл кивнул и отметил:

— Я заметил, что ты осторожен в словах и подбираешь гендерные местоимения, подразумевая, что тебе не известен пол Киры… Или я ошибаюсь, Лайт-кун?