Отравленное сердце

– Я знаю. Передай мою благодарность Грир, хорошо? За все, что она для нас сделала.

Плечи Эльсбет затряслись.

– Боги благословили ее двумя силами. Некромантией и невралгией.

Льюпальд кивнул.

– Такие силы крайне редкие. Я восхищаюсь твоей мамой. И всегда восхищался.

Эльсбет зажмурила глаза.

– Она кое-что от нас скрывала, Лью.

– И что же?

– Награда за то, что ты благословлен такими силами, влечет за собой божественные правила, которые необходимо соблюдать.

– А именно?

Она снова открыла глаза. Влажный блеск в них заставлял синеву переливаться, словно море под звездным небом.

– Если она использует свои некромантские способности, дабы обеспечить дальнейшее пребывание мертвого в мире живых, она будет наказана.

Льюпальд застыл на месте.

– Как наказана?

– На днях это впервые произошло. – Шок исказил черты Эльсбет. – Мама… вчера она пропала днем и вернулась только к сумеркам. А потом осталась днем, но исчезла к вечеру. Я пыталась выяснить, что происходит, но, похоже, константы нет. Обстоятельства сбивают меня с толку, и мама не хочет рассказывать мне, что с ней происходит.

– Боже, Эльс. – Он прижал ее к себе, поглаживая по спине. – Все будет хорошо, ладно? Грир – самая сильная женщина, которую я знаю. Что бы ни происходило, она справится с этим.

– А ты? – Эльсбет высвободилась из объятий и посмотрела на него. – Что насчет тебя, Льюпальд?

У него перекосилось лицо.

– Я думаю, пришло время прощаться, дорогая.

Она ахнула, хватая ртом воздух.

– Нет! – Полились первые слезы. – Пожалуйста.

– Пришло время, – сказал Льюпальд. – Энергии Тир-на-Ног тянутся ко мне. Искусственные органы распадаются. Баба Гринблад убила меня за то, что я защищал доплера, и это несправедливо. Я на стороне Сифры, Эльс. Я хочу, чтобы эта иерархия была разрушена. Темный был тем, кто пытался сражаться на моей стороне, а светлая Верховная хладнокровно уничтожила нас обоих. Я в долгу перед твоей матерью за то, что она позволила нам провести больше времени вместе, но теперь я чувствую, что должен уйти, Эльс.

Рыдания сотрясали тело Эльсбет. Льюпальд взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. В ужасе я наблюдала, как его силуэт становился все более прозрачным с каждой секундой. Пока он внезапно не исчез совсем, и мелодия его нежного «Я-люблю-тебя» не унеслась ветром.

Эльсбет безудержно плакала. Она смотрела в никуда, сложив руки на животе, и прошептала: «В сердцах наших детей ты будешь продолжать жить, Лью. Всегда».

Эльсбет развернулась и ушла. И в этот момент тонкая дымка моих чернил легла на картину, снова создавая водоворот, утянувший меня за собой. Я хотела направить совершенно хаотичного паверикса, попыталась катапультировать его обратно в тело Тираэля, но энергия ускользала от меня. Я была недостаточно сильна, а паверикс слишком необуздан, слишком груб. Внезапно он вырвался из моих рук, и я больше не могла его схватить. Он ускользнул от меня. Я чувствовала его перенапряжение, его собственную неуверенность в себе перед необузданностью. И поскольку паверикс не нашел цели, не имел никаких указаний, моя собственная сила проникла в сферы воспоминаний с помощью его темных чернил. Я сделалась жертвой своей собственной силы.

Боль была невероятной. Энергия просачивалась в меня, пронизывая каждую счастливую мысль в поисках обрывков паники, дремлющих где-то глубоко внутри. И как только моя сила обрела власть, я услышала хрип облегчения со стороны паверикса, как будто он исходил из моего собственного рта.

Передо мной возникла уже знакомая картина: Хайлендс, женщина на лошади, мое детское «я» и Деклан, убегающий вдаль. Но на этот раз я была не им. На этот раз я стояла в стороне, как в видении с матерью Тираэля, и рассматривала происходящее, словно иллюзию. Мое детское «я» выпустило огненный залп в направлении лошади, после чего животное поднялось на дыбы. Иверсен не ожидала этого – она упала. И мое прежнее «я» воспользовалось моментом, изо всех сил вцепилось в стремена и вскарабкалось на лошадь. Животное скакало по зеленым просторам, унося мою иллюзию дальше, а затем лошадь отрезала путь Синклеру.

– Ты! – прокричала маленькая я, спрыгнула с лошади и встала перед ним. Гнев сверкал в ее глазах. – Как ты посмел не рассказать мне, что этот клан замышляет по отношению к Финли? – Я ткнула его в грудь. – Как ты мог только подумать, что я соглашусь, чтобы они причинили ему такие страдания?

– Хелена, – проговорил Деклан отчаянным голосом. – Он убил твою мать!

– И за это я буду ненавидеть его вечно! – воскликнула я. – Но я не такая, как он, Дек! Я против страданий в этом мире! Что принесет нам месть? Куда она приведет нас дальше? Это никоим образом не приносит нам пользы, а только вредит сердцу.

– Хелена…

– Нет! Ты отменишь все это, слышишь? Ты скажешь Финли, что этот клан ищет его. В противном случае, и я клянусь тебе в этом, не я, а сама жизнь отомстит тебе!

– Ладно. – Деклан опустил взгляд. – Мне очень жаль.

– Ты обещаешь? – Неуверенность заставила мой голос дрогнуть. – Ты обещаешь, что поговоришь с ним? Потому что я не могу этого сделать. Я больше никогда не смогу смотреть ему в глаза. Обещай мне, Дек.