Отравленное сердце

Я сразу заметила Кораэль. Она обхватила руками свое тощее тело и смотрела на колени. Свет от люстры преломлялся, отражаясь в пирсинге в ее носу. По мне поползли мурашки, как и каждый раз, когда я смотрела на младшую из Бернетов. В чертах лица Коры отражались воспоминания о том, как она пировала на моих страданиях, как ее наполняла эйфория от того, что она пытала меня.

– Это чудо, что сделка с Ixod Veritas была разорвана, – пробормотала я.

– Наверное, это произошло из-за недолгой смерти Тираэля, – заговорила Иззи. – Проклятие действует только до тех пор, пока в том, кто его создал, теплится жизнь.

Баба Грир теперь тоже повернулась к Коре. Взгляд Эльсбет впился в мать. На мгновение метнулся к Финли, но почти сразу же вернулся обратно. Она все еще страдала, хотя и простила сына. Теперь она понимала, как быстро может потерять и его в мире, где господствуют борьба и смерть.

– Интересно, заговорит ли Кора когда-нибудь снова? – спросила я.

Баба Грир не спешила с ответом.

– Возможно, когда-нибудь. Когда горе от ее поступка и убийства лучшего друга канут в прошлое.

Невозможно было не заметить боль, отразившуюся на лице Финли. Она перекинулась на меня, как это случалось каждый раз, когда наши эмоции становились слишком сильными. Раньше меня это озадачивало, но теперь я знала, что это связано с нашей клятвой.

– Я хотела бы снова призвать Безграничную силу, – тихо сказала я. – Только один раз, чтобы исправить то, что осталось.

– И что же ты хочешь исправить? – Баба Грир невесело усмехнулась. – Горе – это то, что даже высшая сила не может стереть, Иверсен. – Она порылась в карманах пальто, достала трубку и некоторое время рассматривала ее. Наконец Грир передумала, засунула ее обратно и встретилась со мной взглядом. – И это хорошо, ведь как еще мы могли бы расти? – Она наклонилась вперед. – Как еще мы могли бы жить, если бы не горевали по нашим возлюбленным?

Финли провел рукой по волосам.

– Как ты думаешь, что случилось с артефактом?

Я посмотрела на Верховных, которые готовились подняться, и прищурила глаза.

– Не знаю. Но не думаю, что он все еще пульсирует во мне.

– Нет? – спросила Дидре.

Я покачала головой.

– Есть какое-то чувство. Я не знаю. Думаю, эта сила перешла дальше.

– И куда же?

– Мы не собираемся выяснять. – Финли переплел мои пальцы со своими, целуя каждую костяшку. – Хелена и так прошла через многое.

Я грустно улыбнулась ему.

– Мы все прошли.

– О, этого недостаточно, – сказала Баба Грир, одарив нас своим мрачным взглядом. – Мы – азлаты. Горе, потеря, печаль – все эти атрибуты определяют нашу жизнь. Вам следует принять это как можно скорее, пока плохие дни не разъели вас, как голодные личинки.

Никто не ответил, ибо все мы знали: она права.

Верховные встали, и совещание началось. Последовали долгие, напряженные часы обсуждений, голосований и явного недовольства многих, кто жаловался на сложившуюся ситуацию. Но в конце концов справедливость восторжествовала. Абсолютное большинство проголосовало за демократию ведьм и высказалось за отречение Верховных от престола. Что с ними будет? Никто не знал. Я подозревала, что они исчезнут и будут продолжать свои злоключения в тишине. Ибо если я чему-то и научилась за прошедшее время, так это тому, что в Верховных было гораздо больше злобы, чем во многих сердцах представителей народа Тьмы.

Результат встречи был отпразднован с размахом, и так получилось, что в тот вечер я оказалась в переполненной гостиной Бернеттов с фужером шампанского. Несмотря на счастливый исход, гнетущее настроение тяжело опустилось на мои плечи.

Я стояла у окна. Немного отодвинув бархатные занавески кончиками пальцев, я вглядывалась в освещенный полной луной двор, где в этот момент гуляла Эльсбет с дочерью. Пальцы Коры вцепились в руку матери.

– Это правда? – Эмилль шагнул в мою сторону, на его лице появилась улыбка, отточенная за последние несколько дней, которая на самом деле вовсе не являлась улыбкой. Иззи крепко держала его за руку. – Вы с Ти собираетесь отправиться во дворец для обучения юной азлатки?

Я отпустила занавеску и повернулась к ним двоим.

– Таков план, да. Но сначала я должна научиться понимать свой собственный хаос. До тех пор Фин будет обучать меня. А когда придет время…

– Все еще смущает, что ты называешь его Финли, – сказала Иззи.

– Для меня он никто другой.

– Да, я знаю.

К нам, опустив голову, подошла Силеас. Под ее глазами залегли глубокие тени. Все веселье, которое обычно отражалось на ее красивом лице, исчезло с тех пор, как Камрин умерла.

На заднем плане тихонько звучала классическая музыка. Я сделала глоток шампанского и, когда Силеас подошла к нам, спросила:

– Что будешь делать дальше, Сил?

Она глубоко вздохнула, что говорило о печали и тоске.

– Я не знаю. – В ее глазах блестели слезы. Все-таки странно было встретить эту версию суровой Эверстоун. – Без нее все кругом тьма.

– Когда-нибудь снова станет светлее, – мягко сказал Эмилль. – Может, не разноцветным, но хотя бы серым. Кусочек за кусочком, день за днем. И мы всегда рядом, Силеас. Каждый из нас. Ты ведь знаешь это, не так ли?