Отравленные клятвы (ЛП)

Я никогда не думала, какой вкусной может быть вода. Она прозрачная и холодная, и я заставляю себя сделать глоток. Я также рада, что это дает мне занятие, которое не требует от меня разговора. Он долго стоит там, глядя на меня, и я не имею ни малейшего представления о том, что сказать.

— Я сожалею о том, что с тобой случилось, — наконец говорит он низким и спокойным голосом. — Это было ужасно. Твой отец… — Он прочищает горло. — Он сбежал. Я устроил за ним охоту. Он не будет бегать вечно, и когда его найдут…

Николаю не обязательно заканчивать это предложение. Я вижу гнев в его глазах, тщательно контролируемую ярость, и я знаю, что мой отец не сможет пережить это.

— Я имел в виду то, что сказал перед уходом, — продолжает он. Его голос становится ровным, бесстрастным, но у меня странное чувство, что это так, потому что так должно быть для него, потому что иначе он был бы слишком эмоциональным. — Когда я буду уверен, что для тебя будет безопасно уехать, ты сможешь. Я дам тебе развод.

Он засовывает свою невредимую руку в карман и, наконец, встречается со мной взглядом. Я не могу прочитать эмоции там, но он выглядит смирившимся.

— Мне не следовало удерживать тебя против твоей воли. Я не могу изменить то, что произошло, но я могу позволить тебе самой выбирать свою дальнейшую жизнь. Я отомщу за тебя и Марику, и тогда ты сможешь быть свободна по-настоящему.

Я не ожидала, что он сдержит обещание. Я не ожидала, что он действительно так думает. Он медленно садится по другую сторону кровати от меня, и я делаю то, что, я знаю, не должна. Я наклоняюсь вперед, медленно и осторожно, и касаюсь его лица так нежно, как только могу.

Наклоняясь вперед, я провожу своими губами по его губам.

Он стонет от прикосновения, и я мгновенно отстраняюсь, но он качает головой.

— Это не боль, зайчонок, — бормочет он, и я слышу оттенок похоти в его голосе. — Прошло уже несколько дней. Мне гораздо больнее не быть внутри тебя.

При этом по моей коже пробегает покалывание, каждый волосок встает дыбом, пульс подскакивает к горлу. Я не должна целовать его снова. Я должна сказать ему, чтобы он ушел, но я ловлю себя на том, что наклоняюсь вперед, мои губы снова касаются его губ, все еще остерегаясь припухлости.

Его здоровая рука поднимается, касаясь изгиба моей груди.

— Я не хочу причинять тебе боль. — Его голос теперь хриплый, и я слышу в нем желание. Я не ненавижу это так, как раньше. Я чувствую, что хочу, чтобы он чувствовал себя лучше.

Что мы оба и сделали.

Николай наклоняется ко мне, его руки нежно лежат на моей талии, когда он укладывает меня обратно на подушки, и я качаю головой. В тот момент, когда я это делаю, он перестает прикасаться ко мне, и я удивленно моргаю, глядя на него.

— Я же сказал тебе. Больше ничего, если ты этого не хочешь.

— Я… — Я не могу заставить себя сказать это. Я чувствую пульсацию под кожей, распространяющуюся по мне, боль, которую я раньше не чувствовала, даже с ним. Я хочу большего. Но я не питаю иллюзий, что мы могли бы пройти весь путь, даже если бы я прямо сказала ему, что хочу этого. Возможно, он хотел бы попробовать, но я знаю, что мы оба слишком травмированы. Я облизываю губы, снова ощущая это настойчивое, вибрирующее электричество, когда смотрю на напряженное выражение его лица, ожидая увидеть, что я буду делать.

— Следи за мной, — предлагаю я, откидывая одеяло. — Поскольку у тебя только одна здоровая рука.

Его глаза немного расширяются, когда он понимает, что я имею в виду. Я голая под одеялами и стараюсь не смотреть на пятнистые синяки на моей коже. Я всегда знала, что я красива, но из-за пурпурного, желтого и зеленого цветов, покрывающих большую часть моего тела, мне трудно так себя чувствовать. Но, когда я поднимаю глаза и вижу лицо Николая, оно не меняется. Он по-прежнему смотрит на меня так, как будто я самое желанное существо, которое он когда-либо видел. Его здоровая рука скользит к поясу брюк, и я киваю, затаив дыхание, моя собственная рука скользит между моих бедер, когда мой пульс учащается.

— Ты хочешь, чтобы я наблюдал за тобой? — Хрипотца в его голосе ощущается так, словно бархат потерли не тем способом. — Ты хочешь наблюдать за мной?

Я киваю, и он, прищурившись, смотрит на меня.

— Ты должна сказать это, Лиллиана. Я не поверю тебе, пока ты не скажешь это вслух.

— Я хочу, чтобы мы смотрели друг на друга, — шепчу я. Затем у меня перехватывает дыхание, когда он одной рукой стягивает штаны с бедер, его член выскальзывает на свободу, и вид того, как он обхватывает пальцами его твердую длину, вызывает у меня головокружение от вожделения.

Его взгляд скользит по мне, вплоть до того места, где мои пальцы находятся между бедер, я раздвигаюсь, чтобы он мог видеть, и я вижу, как его член пульсирует в его руке, когда он начинает поглаживать.

— Ты такая красивая, — бормочет он хриплым от желания голосом, и я чувствую, какая я уже влажная.

— Все еще? — Я невольно слышу дрожь в своем голосе, и это не только желание.