Отравленные клятвы (ЛП)

Мои бедра снова подаются вперед, когда я целую ее, мой язык переплетается с ее языком, когда я вгоняю в нее свой член, и на этот раз я на мгновение остаюсь глубоко внутри нее, покачивая бедрами напротив ее, позволяя своему тазу тереться о ее клитор. Она все еще мучительно тугая, но я чувствую, как она подергивается каждый раз, когда набухшая головка моего члена касается определенного места внутри нее, и я знаю, что ей это нравится. Она бы отрицала это, если бы могла, но я знаю, что я чувствую.

Я целую ее, пока не чувствую, что она начинает дрожать вокруг меня, резкий подъем и опадение ее груди учащаются по мере того, как она приближается к краю и тогда я прерываю поцелуй, откидываясь на колени и скользя руками вниз по задней части ее бедер, поднимая ее ноги вверх.

— Что ты… — она прерывается со вздохом, когда новый ракурс меняет то, как мой член толкается внутри нее, заставляя чувствовать, что я каким-то образом вошел глубже, хотя я уже погрузился в нее каждым дюймом. Я закидываю ее ноги себе на плечи, поворачивая ее так, чтобы видеть между ее бедер, и этого зрелища достаточно, чтобы мои яйца напряглись и подтолкнули меня очень близко к моему собственному оргазму.

Она туго обнимает меня, зрелище настолько непристойное, что заставляет мой член пульсировать. Ее маленький, набухший клитор виден над тем местом, куда я пронзил ее. Я наклоняюсь, снова начинаю поглаживать его, когда немного вытаскиваю и проскальзываю обратно, просто ради удовольствия видеть это.

Ее челюсть сжимается, и я знаю, что она старается не издавать ни звука. Ее руки сжимаются в кулаки на простынях, и она снова отворачивает голову, стараясь не смотреть на меня.

— Я говорил тебе, — рычу я, снова вытаскивая из нее свой член, отрывая глаза от вида ее тела, обернутого вокруг моей длины, достаточно надолго, чтобы посмотреть на ее упрямо застывшее лицо. — Смотри на меня, зайчонок.

— Я тебя ненавижу, — шипит она, но ее спина выгибается дугой, когда она произносит это, когда мои пальцы снова касаются ее клитора. — Ты…

— Что? — Я прерываю слово стоном, когда снова погружаюсь в нее, другой рукой удерживая ее лицо, чтобы она все еще смотрела на меня. Я наклоняю ее подбородок вниз, заставляя ее смотреть на то, куда я вхожу в нее, на вид моего члена, раздвигающего ее. — Если ты так сильно меня ненавидишь, девочка, кричи об этом, когда кончишь. Но ты будешь смотреть на меня, пока кончаешь.

Ее глаза убийственны, но они смотрят на меня. Она удерживает мой взгляд, пока я все быстрее тру ее клитор, чувствуя, как мой член твердеет внутри нее, зная, что я не собираюсь делать это намного дольше. Мне нужно кончить в нее, мои яйца вот-вот покалечатся от того, как долго я это вытягивал, мой член болезненно тверд. Мне нужна разрядка, но она кончит со мной.

— Скажи мне, как сильно ты меня ненавидишь, — бормочу я и двигаюсь вверх по ее клитору, вгоняя в нее свой член, чувствуя, как ее сладкое, влажное тепло снова окутывает меня.

Я думаю, она могла бы откусить себе язык, прежде чем позвать меня. Я вижу, как она стискивает зубы, чтобы не выдать даже намека на удовольствие, даже когда ее спина выгибается дугой, а руки запутываются в простынях, когда она кончает. Я не смог бы выйти, даже если бы захотел, ее и без того тугая киска держит меня в тисках, когда она двигается по всей моей длине, сжимая меня снова и снова с таким удовольствием, что это почти чересчур.

— Я собираюсь кончить в тебя, зайчонок, — бормочу я сдавленными словами, когда мой член пульсирует, и я отпускаю ее челюсть, чтобы сильно вонзить пальцы в ее бедро, чувствуя, как первый поток моей спермы начинает извергаться из моего члена.

Возможно, она снова послала меня нахуй. Я не могу быть уверен. Я не могу быть уверен ни в чем, кроме того, что она чертовски хороша, что я кончаю сильнее, чем, я думаю, когда-либо в своей жизни, достаточно сильно, что мое зрение расплывается по краям, когда я раскачиваюсь на ней, чувствуя жар наших оргазмов, смешанных, когда она извивается подо мной, наконец, откидываясь на подушки.

Я не хочу ускользать от нее. У меня мелькает мысль, что я мог бы снова возбудиться, если бы остался внутри нее, я напоминаю себе, что несколько минут назад она была девственницей, а мой член большой. Я не хочу причинять ей боль.

Медленно я выхожу из нее, шипя сквозь зубы от ощущения этого вдоль моего сверхчувствительного ствола.

— Тебе повезло, что я не беру тебя снова прямо сейчас, — бормочу я, откатываясь от нее на спину, когда мой член опускается на мое бедро, все еще наполовину твердый и влажный от нее. — Я мог бы снова возбудиться через мгновение, просто подумав об этом.

— Мне повезло. — Она закатывает глаза, поднимаясь с подушек и направляясь к краю кровати. Прежде чем я успеваю подумать о том, что делаю, моя рука вытягивается вперед, пальцы обвиваются вокруг ее запястья.

— Куда ты идешь?

— В душ. — Ее губы плотно сжимаются. — Не волнуйся, я не собираюсь пытаться вырваться из своей ловушки. Какой в этом смысл сейчас?